А потом она оказалась в лабиринте примерочных кабинок, в удивительном женском мире, полном шороха шёлка и бархата, ароматов дорогих духов клиентов, мягких голосов экспертов отдела продаж и портних — точь-в-точь гудение улья; и шёпота из соседних кабинок, и приглушённого смеха.

А ещё потом она вновь сидела под невероятно синим небом среди буйства красок Цветочного Рынка, окружённая созданиями ещё более искусного модельера — Природы, издающими аромат собственных духов; а рядом с ней сидел приятный пожилой джентльмен, который понял её и обращался с ней как с равной.

И она вспомнила выражение лиц Фовеля и Наташи, когда те обняли её в ресторане «Пре Каталан»; и лицо мадам Кольбер, которая обняла её тогда на прощанье и шепнула — «Вы принесли мне счастье, дорогая моя…»

Думая о мадам Кольбер, миссис Харрис вспомнила, сколько эта француженка сделала, чтобы помочь ей осуществить свою тщеславную и бессмысленную мечту о платье от Диора. Если бы не она, не её остроумный план — платье так и не попало бы в Англию. Кстати, подумала миссис Харрис, платье ещё можно починить. Стоит написать мадам Кольбер, и та пришлет ей бархатную вставку с бусами, такую же, как та, которую уничтожил огонь. Хорошая портниха, конечно, сумеет вставить её так, что платье вновь станет как новое. Но будет ли оно тем же?..

Этот мимолетный вопрос произвел на миссис Харрис странное действие. Он прекратил поток слёз из её глаз, она встала и вновь оглядела заваленную цветами комнату. И к ней пришел ответ.

Нет, не будет. Оно уже никогда не будет тем же. Но ведь и она уже никогда не будет той же.

Ибо она приобрела гораздо больше, чем платье. Она приобрела Приключение и Опыт, которые останутся с нею навсегда. Больше никогда она не будет чувствовать себя одинокой или ненужной. Она нашла смелость поехать в чужую страну, к чужим людям, к которым её учили относиться с недоверием и презрением. А они оказались живыми, хорошими людьми — мужчинами и женщинами, для которых любовь и сочувствие были основой жизни. И полюбили её такой, какая она есть, за то, что это — она.

Миссис Харрис открыла чемоданчик, достала «Искушение». Опять потрогала прожжённую вставку — да, её действительно легко заменить. Но она ничего с ней не сделает. Она сохранит платье таким — нетронутым ничьими руками, кроме тех, которые клали каждый стежок с любовью и пониманием сердца другой женщины.

Миссис Харрис прижала платье к груди, обняла его, как живого человека, и погрузила лицо в мягкие складки. Вновь из маленьких голубых глаз полились и заструились по яблочкам щёк слёзы — но то были уже не слёзы печали.

Она стояла, покачиваясь взад и вперед, сжимая в объятиях свое платье, и вместе с ним миссис Харрис обнимала их всех — мадам Кольбер, Наташу, Андре Фовеля, — всех до последней, так и оставшейся для неё безымянной портнихи, закройщицы, гладильщицы; а с ними — и город, подаривший ей эти чудесные воспоминания, настоящее бесценное сокровище понимания, дружбы и человечности.

(пер. П. Вязникова, 1993)

__________

(*) Записка Энид Снайт (Памелы Пенроуз) действительно написана с изрядным количеством ошибок