— Вы не понимаете меня, — мягко произнесла она. — И не поймете.

Мэдди погладила шелковистые уши пса.

— Я никогда не буду принадлежать этому дому.

— Вы должны немного подождать. Вы еще не привыкли. Здание очень старое. Жуткий холод. Мы всегда терялись в нем.

— О, — дрожащим голосом произнесла Мэдди. — Я сегодня тоже потерялась.

— Вы нужны ему.

— Нужна ему? Вы действительно думаете, что из-за меня что-то может измениться? Посмотрите на меня. На замок. Никто не станет меня слушать!

Она прикусила губу. Ей нельзя было позволять себе расплакаться после того, что было сделано. Но если это еще не сделано, если недействительно…

Не оборачиваясь, Мэдди сказала:

— Я спрашиваю вас… можно как-нибудь развести нас? Или уже поздно?

Наступила пауза.

— Вы хотите расторгнуть брак?

— Да.

— Послушайте, — произнес Дарэм. — Забудьте о вашей религии. Забудьте обо всем, кроме Шева. Его семья все равно узнает, что он здесь, скажу я им или нет. Когда они приедут, мы с Фейном сможем все уладить, но если герцог не сможет говорить сам, если не сможет действовать самостоятельно… нас выведут отсюда за уши. Но вы — герцогиня Жерво — можете справиться с ними. Можете защищать его. По закону. Пока Шев не выздоровеет.

— Вы уверены? — Мэдди смотрела на блестящую реку, пока не заболели глаза. Дьявол вдруг отошел от нее и лег в стороне.

— Это имеет смысл, не так ли? — спросил Дарэм. — Так давайте выручим его, пока он не будет сам способен защитить себя.

— Значит, возможность расторгнуть брак есть?

— Вероятно.

— Вы должны сказать мне, как это сделать.

— Вы обещаете мне оставаться здесь до тех пор, пока будете нужны ему?

— Объясните мне точнее.

— Бога ради, Мэдди! Вы оставите его?

Она сжала кулаки. От блеска яркой, серебристой реки ее глаза увлажнились. Мэдди не могла отвести взгляд от нее.

— Вы не спите с ним? — спросил Дарэм низким голосом. Это была только половина вопроса. Мэдди почувствовала, как краска заливает ее лицо, и покачала головой.

— Значит, нет. Не завершайте дело. Когда решите, что больше не можете быть герцогиней и женой Шева, приходите ко мне, ваша светлость, — голос Дарэма стал злым. — И тогда я расскажу, что нужно сделать, чтобы снять с себя данную клятву.

Мэдди услышала, как его стул скрипнул. Затем Дарэм мягко выругался.

Она обернулась… и увидела Жерво, стоящего на пороге комнаты. Дьявол и Касс жались к его ногам.

Желая побыть в одиночестве, Кристиан выходил на зубчатую стену. Он хорошо знал ее, заботился о ремонте, хранил у себя ключ от двери на лестницу, ведущую на крышу. Чем выше, тем лучше… Самая высокая башня в Жерво поднимала его надо всем миром.

Завернувшись в плащ, герцог прислонился к белой обмытой дождями стене и выглянул в амбразуру на стену, изгибающуюся к башне Уайтледи, старейшей, квадратной, неприступной; на площадку для часового у Найтс-Тауэр, на башню под названием Феникс, на стену, идущую к северо-западной башне, на комнаты Элизабет, перестроенные Кристофером Бреном, где вчера ночевала Мэдди… На Бэвисэйдж и Мирабел, скрытые в дымке.

Он знал их. Он любил их. Проснувшись утром, Кристиан даже не вспомнил о том, что изменилось. Он был кем угодно, но только не герцогом Жерво, хозяином своей жизни, судьбы и этого замка. Потом он попытался попросить слугу принести ему чай.

Жерво обрадовался, что не смог произнести ни слова.