Она поставила свечу на подоконник. Повернулась к нему. Невыносимо было позволить ей смотреть на его унижение. Он закрыл глаза и решил уснуть, желая, чтобы вернулись его беспокойные сны:

…Спальня, где его будят собаки, имя, самосознание. СЛОВА! Слова, понятные слова, произносимые — чтобы прошли эти безумные грезы.

— Эрво, — произносит кто-то еще какое-то непонятное слово.

Она коснулась его плеча. Стыд заставил его поджать челюсть и отвернуться. Гордость заставила сжать кулаки и ударить по цепям. Он почувствовал некоторое удовлетворение, увидев ее тревогу, и посмотрел на нее высокомерно.

Она напряженно улыбнулась.

— Функции, — сказала она. — Ряды Бротанифити. Она подала ему бумагу. При свете свечи ясно и отчетливо были видны написанные чернилами знаки: ДА!

Да, да, да, — хотелось кричать ему, — ты слышишь меня, ты понимаешь меня. Я здесь.

Но он ничего не делал и не говорил. Вдруг ему стало страшно двигаться, он боялся испугать ее, боялся, что она уйдет. Она стала для него бесценным сокровищем, драгоценным бриллиантом. Сознательным усилием он расслабился, разжал кулаки, опустил скованные руки вниз на кровать. Он посмотрел ей в глаза и сделал короткий, выразительный кивок.

— Синусовая функция, — сказала она с усилием (ему послышалось «новая фусия»). — Да?

«Да, — подумал он. — Да». Он подумал, что мог бы сказать «Да». Но не получилось. Тогда он снова кивнул.

— Новая, — повторила она, — новая фусия.

Новая фусия. Си и новая фусия. Снова вертелось в его голове. Сифон, синов, фуси, что-то смешалось, два диска, колеса вертятся.

— Новая фусия, — сказала она снова, встала возле него на колени и протянула бумагу.

Он смотрел на символы. Он знал, что здесь изображено. Он понимал их значение.

Синусовая функция. Конечно.

Синусовая функция. Он вздрогнул. Свет свечи задрожал. По ее лицу забегали тени. Ресницы… прекрасная мисс…

Она улыбалась. Это было как утро. У него легко стало на сердце. Он понял, что любит. Изнемогает от нежности.

— Сину… совая… функция, — сказала его возлюбленная. Ребенок, не ребенок, глупышка, не ребенок повторяет.

— Секант, — сказал он. — Косекант.

— Нет. Синус.

— Тангенс. Котангенс. Угол.

— Понятно. Математика. Тригонометрия. Параллельная аксиома, параллельные прямые, перпендикулярные прямые. Боже, геометрия — это просто. Почему он не мог вспомнить такие простые вещи?

Он очень старался. Он напряг руки, закованные в цепи.

— Ах… — Это было так больно. Он знал это. Не получается. — Ах, она. Каз-мад.

Он любил ее. Ему не хотелось, чтобы она уходила и оставляла его здесь одного.

Она вопросительно подняла голову.

— Кто?

Его пальцы бережно погладили ее руку. Он смотрел ей в глаза, пытаясь говорить. Каждое слово давалось с болью:

— Имя! Она?

Она улыбнулась снова:

— Мэдди.

Ну да, так оно и есть. Мэдди. Мэдди-девочка.

— Мм… — вот и все, что получилось, и он в отчаянии сжал зубы.

— Мэдди, — сказала она.

Он кивнул. Он боялся, что этого недостаточно. Может быть, она не знает, что он понимает ее.

— Синус, да. — Он повторил это успешно. — Косинус. Тангенс. — Его пальцы ласкали ее руку. Он хотел сказать: «не уходи», а получилось: — Не… не… не…

Она вздохнула и стала вставать.