Варан упал удачно – на лапы, махаон, похоже, не был ни ранен, ни оглушен. Веер сверкающих дисков разлетелся от него во все стороны, и в стенке палатки, в двух сантиметрах от головы Ливьен появилось резаное отверстие.

Ленивыми, но быстрыми прыжками ящерица побежала через лагерь к краю поляны. Наездник прижался к ее спине, не слишком уютно чувствуя себя под перекрестным огнем. Но погубил его не кто-то из маака. Очередная бомба, упав сверху, взорвала походную кухню, и каким-то ее обломком махаона вышибло из седла.

Ливьен тем временем, бросив автомат, торопливо сдирала с крыльев влагоупорный флуон. Когда, наконец, ей удалось это, она взмыла вверх, уклоняясь от струй и брызг. Достигнув Рамбая, протянула ему руки:

– Держись!

Он уцепился сначала за одну руку, потом, отпустившись от паутины, схватил вторую. В этот миг рядом с ними сквозь щель провалились сразу две ящерицы. Одна тяжело рухнула вниз, другая же когтем передней лапы зацепилась за край и теперь болталась, корчась, извиваясь и делая дыру еще шире. Наездник не удержался на ее спине и упал, сломав о землю шею.

Рамбай был тяжел, и они с Ливьен тоже скорее падали, нежели приземлялись. Но это было все же мягкое падение. Кубарем прокатившись по земле, Ливьен вскочила на ноги, но Рамбай вдруг изо всех сил толкнул ее в сторону, и она упала вновь. А на то место, где она только что стояла, рухнула ящерица и, оглушительно визжа, забилась в агонии. Смрад, тот самый, отголоски которого Ливьен почувствовала проснувшись, волнами разносился вокруг.

Рамбай рывком поднял Ливьен на ноги. Она в оцепенении смотрела на умирающего пятнистого зверя. Рамбай встряхнул ее за плечи и, выдохнув ей в ухо одно только слово – «Думатель!», пригнувшись, поволок ее за руку в сторону их палатки.

9

Капли влаги – душа дождя, дождя,

Грозный хор их – небесный гром.

У души нет закона и нет вождя,

Но сливается дождь ручьем.

Две улитки пьют из ручья, ведя

Тихий спор. О любви, при том.

Лагерь горел. На пути к палатке Ливьен запнулась и с ужасом поняла, что под ногами – скрюченное тело маака Кумбии, самой тихой, исполнительной и незаметной бабочки группы, правой руки старшего координатора. Сразу два крестовидных махаонских лезвия завязли в ее теле, одно – в левой части живота, другое – в левом же предплечье.

Пронзительный предсмертный вопль варана, словно удар хлыста сбил оцепенение с сознания Ливьен, и она, без автомата в руках, почувствовала себя беззащитной и как бы голой.

Искровик валялся возле палатки, рядом с Сейной и Инталией, палящих вверх, туда, где продолжали метаться по поверхности тента еще две ящерицы. Ливьен выдернула ладонь из руки Рамбая, схватила оружие и, упав на спину, на свои, превратившиеся в мокрые измятые тряпки, крылья, присоединилась к стреляющим.

– Нельзя позволять им уйти! – крикнула Инталия, и Ливьен в душе согласилась с ней. Нападение было столь внезапным и организованным, что, конечно же, махаоны должны были без труда стереть лагерь с лица земли. Так, или почти так, наверное, гибли все предшествующие экспедиционные караваны. Но в прежних караванах не было Рамбая!

И сейчас перевес был явно на стороне маака. Если же хоть один наездник скроется в чаще, о безопасности ослабленной группы говорить не придется.

Все это пронеслось в голове Ливьен в один миг. Похоже, не только она и Инталия отдавали себе в этом отчет. С противоположного края лагеря полыхнула вспышка, и в небо взметнулся ярко-зеленый луч.

Ну конечно! Как она могла забыть о ручной ракетнице, предназначенной для борьбы с крупными птицами! Скорее всего, стреляет Петриана, к которой это легкое оружие приписано боевым расчетом.