Тут только Ливьен сообразила, что, собственно, происходит. Рамбай беседует с Дент-Байаном! По цепочке – через Сейну и Лабастьера. Но почему тайком?! Почему не сказав ей об этом ни слова?! Похоже, она неверно оценивала нынешний расклад в их группе. Похоже, она – одна, а остальные – вместе…

Закусив губу, Ливьен прислушалась вновь.

– Спроси его, что он знает о Пещере, – задал очередной вопрос Рамбай.

Совершив все ту же процедуру общения с Лабастьером, Сейна ответила:

– Он говорит, что не верит в существование Пещеры. Он говорит, что ему приятно в этом кому-то признаться. Дома за такое высказывание он бы понес какое-то страшное наказание.

Она снова наклонилась над Лабастьером и продолжила:

– Он никогда не имел возможности поделиться с кем-то своими догадками. Хотя он и верит в существование Хелоу, он считает заблуждением официальную версию о двух его ипостасях – «существо» и «космос». Он верит лишь во вторую его ипостась, первая же, говорит он, пришла из древних легенд, сочиненных еще в те времена, когда бабочки не были способны к логическим абстракциям. Он считает, что Хелоу – высший дух, высший закон материи. Говорить же о Пещере Хелоу, о конкретном жилище бога – нелепое варварство.

– Как он прятал свои мысли, если их читают без его ведома?

– Карают лишь за мысль высказанную. Бессрочники убедились в том, что преступные мысли есть у каждого. Но считается, что пока они не высказаны, они не являются преступлением. Если один бессрочник попытается предать другого, ему придется произнести запретное вслух, и преступником станет он сам.

– Если он уверен, что Пещеры нет, зачем он пошел с нами?

Голос Сейны, когда она отвечала на этот вопрос, звучал несколько смущенно:

– Он сказал, что идет не с вами, а только со мной. Бессрочник не может жениться. Даже просто иметь самку. Ни одна самка махаон не станет «пачкаться» связью с ним. Но когда бессрочник входит в связь с пленной самкой маака, на это смотрят сквозь пальцы. Потому что для любого другого махаона это был бы ужасный позор. Для презираемого всеми бессрочника это как раз нормально. Он пошел в лес за самкой, и он нашел ее.

Рамбай презрительно выпятил нижнюю губу:

– Ради самки, которая к тому же не продолжит его род, он предал свой народ?

Сейна недобро блеснула глазами в его сторону и ответила сама, не обращаясь к Лабастьеру:

– Его народ презирал его, но уйти ему было некуда. Я – первое в его жизни существо, с которым он может говорить искренне и обо всем. А что касается продолжения рода… Направленного на обучение в бессрочники в первую очередь стерилизуют, и он после этого, не имея жены, носит приставку «Дент». Смеясь, бессрочников называют «женатыми на себе»…

Ливьен слушала, затаив дыхание. Обида на Рамбая за то, что он общается с остальными в тайне от нее, обида на всех за то, что они отторгли ее – все это отошло на второй план. На первый же вышла любознательность. Ей так мало известно о махаонах…

И Рамбай, словно подслушав ее мысли, продолжил расспросы, касаясь теперь не личности Дент-Байана и его побуждений, а истории и социальной структуры народа махаон.

В основе общественного порядка махаон лежит идея того, что теплокровные бабочки – высшая ступень развития НАСЕКОМЫХ. И именно колонии насекомых – пчел, муравьев, термитов – служат для них исходной структурной моделью.

Общество махаон, так же, как и маака, не имеет жестких вертикальных делений – на «высших» и «низших». Однако деление на кланы по горизонтали, чаще всего – по признаку принадлежности к тем или иным сферам деятельности, неизменно уже сотни лет.