- Конечно. До достижения возраста познания дети нереальны.

- Значит, убивая ребенка, я не совершаю преступления, потому что не нарушаю реальность?

- Неверно! Убить ребенка значит лишить его возможности перейти в реальность еще до того, как он сможет присоединиться к своим предкам. А также лишить этой возможности его детей, предком которых он мог бы стать. Никто в Мире не убивает детей, даже загубленные души в Аулите. Ты хочешь сказать, что у вас на земле люди убивают детей?

Я не понимаю его взгляда.

- Да.

Наступил мой шанс, хотя не в том виде, как мне хотелось бы. Что ж, я должна исполнить свой долг.

- Я слыхала, что земляне убивают людей, изучая жизнь. Чтобы знать то, что знала Пек Ракова о моем мозге. Это правда?

- И да, и нет.

- Как это "и да, и нет"? Дети используются для научных экспериментов?

- Да.

- Что за эксперименты?

- Правильнее спросить, что за дети? Умирающие. Еще не родившиеся. Родившиеся... не такими, как другие. Без мозга, с неправильным мозгом.

Я пытаюсь все это осмыслить. Умирающие дети... Видимо, он имеет в виду не совсем мертвых, а в состоянии перехода к своим предкам. Что ж, это не так уж дурно, но при условии, если телам позволят отпустить душу. Дети без мозга или с неправильным мозгом... Тоже допустимо. Таких нереальных бедняжек все равно пришлось бы уничтожить... Я не развиваю эту тему, сейчас меня интересует другое.

- А реальных, живых детей вы для науки не используете?

Он бросает на меня взгляд, который я не могу распознать. Выражения земных лиц по-прежнему загадочны.

- Используем. Но в таких экспериментах, которые для детей не вредны.

- В каких именно? - настаиваю я. Мы пристально смотрим друг на друга. Внезапно меня посещает подозрение, не догадывается ли старый землянин, что я осведомительница, выпытывающая сведения; может, он как раз поэтому и проглотил мою невразумительную версию насчет припадков? Это не так уж плохо. С нереальными всегда можно сторговаться - главное, дать понять, что намечается торговля. Только я не уверена, что Пек Уолтерс это понимает.

- В экспериментах по изучению работы мозга, - отвечает он. - Например, памяти. Совместной памяти тоже.

- Памяти? Но память не "работает". Она просто существует.

- Нет, работает. С помощью особых протеинов. - Он употребляет земное слово и поясняет: - Это такие крохотные кусочки пищи.

Полная бессмыслица! Какая связь между памятью и пищей? Никто не ест память и не получает ее с пищей. Но я соглашаюсь пользоваться этим словом, чтобы продвинуться дальше.

- Как работает память в Мире - с помощью тех же "про-теинов", как память на Земле?

- Да и нет. Некоторые такие же или почти такие, некоторые особенные. Он пристально смотрит на меня.

- Откуда ты знаешь, что память жителей Мира работает так или иначе? Разве земляне проводили свои эксперименты в Мире?

- Да.

- На детях Мира?

- Да.

Я замечаю на противоположной стороне двора стайку хухубов. Зловонные существа сбились в кучу то ли для игры, то ли для непонятного ритуала.

- А сам ты участвовал в этих научных экспериментах, Пек Уолтерс?

Он не отвечает, только улыбается. Я бы поклялась, что улыбка печальная.

- Почему ты убила свою сестру, Пек Бенгарин? - спрашивает он, в свою очередь.

Это слишком большая неожиданность. Я должна была вот-вот узнать главное. Меня разбирает злость. Об этом меня не спрашивала даже Пек Факар. Я сердито смотрю на него, и он говорит:

- Знаю, об этом не полагается спрашивать. Но я многое тебе рассказываю, и твой ответ важен...

- Ты задаешь непристойные вопросы. Жители Мира не проявляют друг к другу такой жестокости.

- Даже проклятые из тюрьмы Аулит? - Не зная одного из употребленных им слов, я догадываюсь, что он разгадал во мне осведомительницу. Он знает, что я вытягиваю из него информацию.