Стихи она пишет плохие, но в этом есть и моя вина: если бы не моя писательская слава, ревнивая Ирка вообще не потянулась бы к перу.
— Почитаешь мне что-нибудь из своего нового? — попросила я, ответственно сознавая, каков он — суровый долг дружбы.
— С удовольствием! — обрадовалась поэтесса. — Но может, лучше не по телефону? Мы с гавриками планируем после тренировки в плюшечную заглянуть, приглашаю тебя к нам присоединиться. Я давно заметила, что натощак ты мои стихи воспринимаешь гораздо хуже, чем на полный желудок.
— Это относится ко всем стихам без исключения, так что в этом смысле ты абсолютно равноправна с Рильке и Бодлером, — заверила я ее.
— Бодлер — это который про Одиссея написал, я помню, а Рильке кто такой?
— Тоже поэт, — уклончиво ответила я, из деликатности «не заметив» неправомерную замену Бодлером Гомера.
— Как я? — горделиво поинтересовалась подружка.
— Как Гомер, — ответила я, продолжая прокачивать ценный навык уклончивости.
— Как мы с Гомером, — самодовольно резюмировала Ирка. — Короче, мы ждем тебя в плюшечной у Ангела через полчаса.
— Буду! — пообещала я и отключилась.
«Плюшечная у Ангела» — наше с Иркой кодовое название кафетерия в городском саду. На самом деле это заурядный ларек с обыкновеными пирожками и булками, но выпечка там всегда свежая и вкусная, а близость величественного монумента «Ангел мира» придает заведению некоторую респектабельность. Скульптурный Ангел на вершине столба символически осеняет соседствующую с ним пирожковую золочеными крыльями, как бы благословляя вкусить дивных плюшек…
Правда, в начале осени монумент опять окружили заборчиком, потому что со столба на головы гуляющим, изрядно компрометируя мирного Ангела, начали осыпаться увесистые плитки облицовки.
— О, это же сюжет для микропьесы! — встрепенулся мой внутренний голос. — Назвать ее можно так: «Падший ангел»…
— Претенциозно. — Я поморщилась, но все же достала из сумки блокнот с ручкой и села на ближайшую лавочку.
Перефразируя предположительно китайского писателя Олега-О. Генри, не следует упускать хорошую идею только потому, что она пришла в голову не по расписанию!
— Ты записываешь? Тогда рассказываю в лицах. — Внутренний голос откашлялся и мастерски съехал в располагающий баритон. — Микропьеса «Падший ангел». Посвящается монументу «Ангел мира», который второй раз за год окружили заборчиком, чтобы уберечь гуляющих от падающих кусков облицовки…
Я прищурилась, фокусируя мысленный взор.
Ага, вот, началось!
На сцене Городской Архитектор. Заложив руки за спину, он покачивается с пятки на носок, оглядывает окрестности и удовлетворенно улыбается. Слышен шум — выходит Скульптор. Он тащит бронзовую фигуру Ангела. Устанавливает статую, обнимает, удерживая в равновесии, любовно смотрит на нее.
Скульптор (гордо): Я создал прекрасную скульптуру! Этот позолоченный бронзовый Ангел…
Городской Архитектор (перебивая): Он дорогой? А впрочем, не отвечайте, я помню (непроизвольным движением нежно гладит себя по оттопыренному карману).
Скульптор (с энтузиазмом): Его нужно водрузить на десятиметровый каменный столб, и это будет шедевр на века!
Городской Архитектор (деловито): Натуральный камень — это дорого, а века — это долго, меня уволят гораздо раньше. Отольем колонну из бетона и облицуем ее плиткой.
Скульптор (с сомнением): Но…
Городской Архитектор (с апломбом): Спокойно, сейчас я свистну кому надо!
Подносит к губам свисток и дует в него. |