Он ждал: придет ли избавленье.

И всё несчастный тосковал,

Бродя по берегам Дуная,

Да горьки слезы проливал,

Свой дальный град воспоминая,

И завещал он, умирая,

Чтобы на юг перенесли

Его тоскующие кости,

И смертью — чуждой сей земли

Не успокоенные гости!

Алеко

Так вот судьба твоих сынов,

О Рим, о громкая держава!..

Певец любви, певец богов,

Скажи мне, что такое слава?

Могильный гул, хвалебный глас,

Из рода в роды звук бегущий?

Или под сенью дымной кущи

Цыгана дикого рассказ?

Прошло два лета. Так же бродят

Цыганы мирною толпой;

Везде по-прежнему находят

Гостеприимство и покой.

Презрев оковы просвещенья,

Алеко волен, как они;

Он без забот в сожаленья

Ведет кочующие дни.

Всё тот же он; семья всё та же;

Он, прежних лет не помня даже,

К бытью цыганскому привык.

Он любит их ночлегов сени,

И упоенье вечной лени,

И бедный, звучный их язык.

Медведь, беглец родной берлоги,

Косматый гость его шатра,

В селеньях, вдоль степной дороги,

Близ молдаванского двора

Перед толпою осторожной

И тяжко пляшет, и ревет,

И цепь докучную грызет;

На посох опершись дорожный,

Старик лениво в бубны бьет,

Алеко с пеньем зверя водит,

Земфира поселян обходит

И дань их вольную берет.

Настанет ночь; они все трое

Варят нежатое пшено;

Старик уснул — и всё в покое...

В шатре и тихо и темно.

Старик на вешнем солнце греет

Уж остывающую кровь;

У люльки дочь поет любовь.

Алеко внемлет и бледнеет.

Земфира

Старый муж, грозный муж,

Режь меня, жги меня:

Я тверда; не боюсь

Ни ножа, ни огня.

Ненавижу тебя,

Презираю тебя;

Я другого люблю,

Умираю любя.

Алеко

Молчи. Мне пенье надоело,

Я диких песен не люблю.

Земфира

Не любишь? мне какое дело!

Я песню для себя пою.

Режь меня, жги меня;

Не скажу ничего;

Старый муж, грозный муж,

Не узнаешь его.

Он свежее весны,

Жарче летнего дня;

Как он молод и смел!

Как он любит меня!

Как ласкала его

Я в ночной тишине!

Как смеялись тогда

Мы твоей седине!

Алеко

Молчи, Земфира! я доволен...

Земфира

Так понял песню ты мою?

Алеко

Земфира!

Земфира

     Ты сердиться волен,

Я песню про тебя пою.

Уходит и поет: Старый муж и проч.

Старик

Так, помню, помню — песня эта

Во время наше сложена,

Уже давно в забаву света

Поется меж людей она.

Кочуя на степях Кагула,

Ее, бывало, в зимню ночь

Моя певала Мариула,

Перед огнем качая дочь.

В уме моем минувши лета

Час от часу темней, темней;

Но заронилась песня эта

Глубоко в памяти моей.

Всё тихо; ночь. Луной украшен

Лазурный юга небосклон,

Старик Земфирой пробужден:

«О мой отец! Алеко страшен.

Послушай: сквозь тяжелый сон

И стонет, и рыдает он».

Старик

Не тронь его. Храни молчанье.

Слыхал я русское преданье:

Теперь полунощной порой

У спящего теснит дыханье

Домашний дух; перед зарей

Уходит он. Сиди со мной.

Земфира

Отец мой! шепчет он: Земфира!

Старик

Тебя он ищет и во сне:

Ты для него дороже мира.