Ни разу не была.

— Да, часто.

— Вы, вероятно, встречали у него кое-кого из мушкетеров?

Кое-кого из мушкетеров я встречала у себя, но поскольку разговор наш становится все интереснее, я, пожалуй, вспомню, кого я могла встретить у Тревиля.

— Всех, кого он обычно у себя принимает.

— Назовите мне кого-нибудь из тех, кого вы знаете, — попросила женщина, — и Вы увидите — они окажутся моими друзьями.

— Ну, например… например, я знаю господина де Сувиньи, господина де Куртиврона, господина де Ферюссака…

— Не знаете ли Вы кавалера по имени Атос? — просто спросила женщина.

Такого даже я не ожидала. Моя реакция испугала незнакомку, она воскликнула:

— Что такое? Что с Вами? Ах, боже мой, не сказала ли я чего-нибудь такого, что оскорбило Вас?

— Нет, но это имя поразило меня, так как я тоже знала этого кавалера, — чуть запинаясь, объяснила я, — и мне показалось странным встретить человека, который, по-видимому, хорошо знаком с ним.

— Да, хорошо, очень хорошо! И не только с ним, но и с его друзьями, господином Портосом и господином Арамисом.

Как тесен мир…

— В самом деле? Я их тоже знаю!

— Ну если Вы их знаете, Вам, конечно, должно быть известно, что они добрые, хорошие товарищи. Отчего Вы не обратитесь к ним, если Вам нужна помощь?

Ну хотя бы оттого, что эти славные смелые люди боятся меня как черт ладана.

— Дело в том… — вздохнула я, — что я ни с кем из них не связана дружбой. Я их знаю только по рассказам их друга, господина д'Артаньяна.

— Вы знаете господина д'Артаньяна? — вцепилась в мою руку женщина, пожирая меня глазами.

Знаю и неплохо знаю, а с некоторыми частями его тела знакома значительно лучше, чем желала бы…

— Простите, сударыня, — женщина оказалась довольно зоркой. — В качестве кого Вы его знаете?

— Он мой друг, — поведала я, честно хлопая ресницами.

— Вы меня обманываете, сударыня, Вы были его любовницей! — гневно и печально сказала незнакомка.

Так, пожалуй, это долгожданная встреча. Пути Господни неисповедимы, думала ли я, кого обнаружу в захолустном монастыре?

— Это Вы были любовницей д'Артаньяна! — с нажимом сказала я, глядя на уже не незнакомку.

— Я?

— Да, Вы. Теперь я Вас знаю: Вы госпожа Бонасье.

Женщина вскочила.

— О, не отрицайте этого! Говорите же! — усилила я нажим.

— Ну что ж! — залилось краской ее кроткое лицо. — Да, сударыня! Значит, мы соперницы?

Да никогда! Не могут соперничать овечка и овчарка!

Ну и кроме того, усы д'Артаньяна кажутся неотразимыми только женщинам, у которых застежки платья спереди…

Но госпожа Бонасье разревновалась не на шутку. Лицо ее пылало, в глазах стояли слезы.

— Признайтесь же, сударыня! — срывающимся голосом произнесла она. — Вы его любовница! Или, может быть, Вы были его любовницей прежде?

— О нет! — яростно воскликнула я. — Никогда! Никогда! Слишком большая честь для этого подлеца!

— Я верю Вам, — сразу успокоилась госпожа Бонасье, услышав, что ее обожаемый д'Артаньян не числил меня в своих любовницах. — Но отчего же Вы так вскрикнули?

— Как, Вы не понимаете?

— Как я могу понять? — растерялась госпожа Бонасье. — Я ничего не знаю.

— Вы не понимаете, — воскликнула я, всплескивая руками, — что господин д'Артаньян поверял мне, как другу, свои сердечные тайны?

Он ведь такой ранимый и чувствительный, наш д'Артаньян, и долгими вечерами в особняке на Королевской площади плакал у меня на плече, рассказывая про свою загадочно исчезнувшую любовь.