– Шотландская, моя госпожа. Я разучил ее в Ибернии, где и приобрел то, на чем ее насвистывают. – Он показал ей трубочку. Расстояния между дырочками на ней были больше, чем на тех инструментах, что были знакомы Виндилис.

– Что означает мелодия? Он поколебался.

– Погребальная песнь.

– По Томмалтаху?

– Да. – Интонация стала жестче. – Не знаю, что на него нашло. Если это человек, а не демон, завлек его на погибель, я найду его и…

– Но к Граллону ты чувства мести не испытываешь, не так ли? – перебила она галла.

Он помрачнел.

– Нет, конечно нет. Он сделал то, что должен был сделать, в душевной агонии. Его тоже предал… кто‑то.

– Вы хорошо укрыли Томмалтаха? – быстро спросила Виндилис.

Руфиний кивнул.

– Король укрыл, с таким отношением, словно не знал, кто был убийцей. Смею надеяться, что молитвы хоть немного его утешили… но садитесь, моя госпожа, прошу вас. Могу предложить вина?

Виндилис взяла стул и подала ему знак сделать то же самое.

– У меня не дружеское поручение, – кратко сказала ему она. – Ты терроризировал Королеву Дахут, дочь Короля, которого якобы любил.

– Я не делал этого! – возразил он. – Я лишь…

– Тихо. Мы полночи можем провести, слушая твои увертливые искажения правды. Есть факт, и меня не волнует правда. Достаточно того, что Дахут и так немало перенесла, чтобы ей еще бояться и тебя. Поэтому ты тотчас уедешь из Иса.

– Нет, подождите, я хочу справедливости, – ужаснувшись, сказал он. – Мы обсудим это перед королем. Он меня выслушает.

– Он не станет. Ты не станешь. Знаешь, почему… Ты, который называет себя его гонцом.

Он откинулся назад:

– Вы и все остальные, кто его отвергает, вы называете себя его женами.

Ее тон оставался непоколебим.

– Да, распространенный слух. В данном случае он такой же пустой, как и болтовня о твоей справедливости, Руфиний. Я хочу, чтобы ты уехал отсюда, уехал далеко. Граллону предоставь любую отговорку на свое усмотрение, либо никакой, но поезжай. В обмен я избавлю его от некоторых фактов, включая твои угрозы  Дахут.

Руфиний обмяк.

– Я не желал ей зла, – прошептал он. – Я предостерег ее от чего‑то, что она может натворить в безрассудстве.

– Ты так говоришь. Я не уверена. Если бы Граллон погиб в Лесу – что ж, Томмалтах был твоим другом, но кто знает, кто знает. Неважно. Может, ты и не виноват, но ты должен убраться.

– Не насовсем, – умолял он.

Она размышляла.

– М‑м‑м… думаю, как бы там ни было, это решится за год. Да. Двенадцать месяцев спустя ты можешь послать мне письмо. Если я в ответ пришлю разрешение, ты можешь вернуться, с осознанием, что никогда не доставишь королеве Дахут ни малейшего беспокойства. – Чуть смягчившись: – За этот промежуток времени она вполне возможно забудет свои страхи, особенно если закончатся проблемы, выпавшие на нашу долю. Сама я постараюсь ее утешить.

– Благодарю за любезность, – мрачно сказал Руфиний.

Виндилис встала.

– У тебя есть неделя, – сказала она ему. – Подай мне плащ.

Она ушла. Он долго пристально смотрел на дверь. Наконец крикнул:

– Сука! – схватил с полки дротик и метнул в дерево. Ударив, клинок прозвенел.

Руфиний наполнил кубок и начал размышлять.

III

Погода прояснилась. Утреннее солнце низко стояло над горизонтом к югу. Казалось, его лучи почти не грели.