— Попытка — не пытка, — сказала Соня.

Прежде чем ехать к Коркадилу, Френсик вернулся в контору н составил два новых договора. В первом из них Коркадилы обязывались выплатить пятьдесят тысяч за «Девства ради помедлите о мужчины», вторым — гарантировали публикацию очередного романа мистера Пипера «Поиски утраченного детства»: аванс — пятьсот фунтов.

— В конце концов, чем мы рискуем? — сказал Френсик Соне, снова запирая контору. — Если даже Джефри не согласится на пиперовский аванс — ладно, заплатим из своих. Главное — добиться твердокаменной гарантии, что они опубликуют «Поиски».

— Джефри тоже светят десять процентов от двух миллионов, — заметила Соня на прощанье. — Надеюсь, это его подстегнет.

— Уж я, видит бог, постараюсь, — сказал Френсик и подозвал такси.

* * *

Вечериночки Джефри Коркадила Френсик однажды в злую минуту обозвал подбериночками. Гости стояли или прохаживались с бокалами и легкими закусками; говорили — беглыми полунамеками — о книгах, пьесах и авторах, нечитаных, невиданных и неведомых, но способствовавших двуполому и однополому сближению: затем все и устраивалось. Френсик, в общем-то, предпочитал здесь не появляться — здешние шуточки были небезопасны. Всюду таилась сексуальная угроза; а к тому же он побаивался разговориться о чем-нибудь, в чем ни бельмеса не смыслил. Будет уже — поговорили этак-то в университетские годы. Наконец, не было здесь и женщин, взыскующих мужа: бывали либо перезрелые, либо неотличимые от мужчин. Как-то Френсик нечаянно подал надежду видному театральному критику — с ужасающими последствиями. Он все еще предпочитал вечеринки, где могла встретиться возможная жена; а у Джефри, того и гляди, тебя самого замуж возьмут.

Так что Френсик захаживал сюда редко, а свою интимную жизнь свел к тихим интрижкам с переспелыми женщинами, терпимыми к его вялости и необязательности, и к оглядыванию девушек в метро, от Хампстеда до Лестер-Сквер. Однако на этот раз он явился по делу — и, конечно, угодил в толпу. Френсик обзавелся бокалом и пошел искать Джефри. Найти его было нелегко. Став главным Коркадилом, Джефри приобрел сексапил, которого ему раньше не хватало. К Френсику тут же пристал поэт из Тобаго; требовалось его мнение о «Зазнайке-негре», а то поэт находил Фербенка где-то божественным и где-то отталкивающим. Френсик сказал, что мнение это целиком разделяет и что Фербенк был замечательно плодовит. Лишь час спустя, нечаянно запершись в ванной, он наконец вышел на Джефри.

— Дорогой мой, так нельзя, — сказал тот, когда Френсик, минут десять проколотив по двери, освободился с помощью какого-то косметического баллончика. — Надо вам знать, что в комнате для мальчиков у нас запираться не принято. Это так неспонтанно. Ведь всякая случайная встреча…

— Это не случайная встреча, — сказал Френсик, затаскивая Джефри в ванную и снова запирая дверь. — У меня к вам разговор, и немаловажный.

— Только не запирайте!.. О господи! Свен ужасно ревнивый. Он впадает в неистовство. Понимаете, кровь викингов.

— Плевать на кровь, — сказал Френсик, — я с предложением Хатчмейера. Основательным.

— Боже мой, опять вы с делами, — сказал Джефри, вяло опускаясь на сиденье унитаза. — Основательное — это сколько?

— Два миллиона долларов, — сказал Френсик.

Джефри схватился, чтоб не упасть, за рулон туалетной бумаги.

— Два миллиона долларов? — выговорил он. — Неужели же ДВА миллиона? Может, вы мне голову морочите?

— Ничуть, — сказал Френсик.