Маленькие аплодисменты для артиста, медам и месье... Спасибо!
Еще один стаканчик с Матиа, и баиньки.
Я приезжаю домой очень поздно, но вижу свет в окне Фелиси. Едва я вхожу, как дверь ее комнаты открывается и она появляется на пороге в своем старом бумазейном халате.
– Это ты, малыш?
– Да, ма.
Ее встревоженные глаза измеряют степень моей усталости.
– Ты поел?
– Да.
– Если хочешь еще, осталось тушеное мясо. Я его разогрею в две минуты.
– Не откажусь.
Думаю, ночные трапезы – самые лучшие моменты моей жизни. Я ем на кухне. Хороший стаканчик бордоского в это время лучше любого снотворного.
Фелиси, допивая кофе, с любовью смотрит, как я ем. Как и все матери, она обожает знать, что я хорошо питаюсь. Разве могучий аппетит не признак здоровья?
– Как тебе мясо, Антуан?
– Потрясающее.
– Чем больше его разогревать, тем лучше оно становится.
– Это верно. Корочка просто восхитительна.
– Мясник оставляет мне куски специально. Пауза.
– Хочешь немного горчицы?
– Не надо, и так вкусно.
– Есть рисовый пирог, который ты любишь. Отрезать кусочек?
– Если хочешь. Но я растолстею.
Она довольно фыркает. Если бы у меня отросло пузцо, Фелиси была бы счастлива. Как и все в ее деревне, она считает, что чем ты больше весишь, тем здоровее.
– Как твои поиски маньяка, продвигаются?
– Пока не знаю. Произошло столько невероятных вещей...
Она умирает от любопытства, но вопросов не задает. Я доедаю мясо и сжато пересказываю ей события дня. Она забывает допить свой кофе.
– Какой ужас! Что ты об этом думаешь?
– Пока почти ничего. Вода слишком мутная, чтобы можно было увидеть рыб. Надо дать ей отстояться
– Ты думаешь, что Альфредо?..
– Сейчас я ничего не могу сказать.
Я проглатываю кусок рисового пирога, что ее радует, и прошу еще один, что приводит ее в полный восторг, потом, чмокнув ее в щеку, отправляюсь спать.
Уф! Нет ничего лучше кровати, когда тебя заколебали твои современники и их делишки.
Я выбираюсь из густого тумана. У моей кровати стоит мама, свежая и пахнущая мылом.
– Прости, что бужу тебя, малыш. Тебе звонит месье Берюрье. Кажется, дело срочное.
Я вскакиваю с кровати и несусь на первый этаж.
Месье Берюрье!
Мама единственный человек в мире, который называет Толстяка «месье».
Я хватаю трубку, разинув рот в зевке с туннель метро.
– Слушаю..
Мне отвечает громкий чих. Потом начинает гудеть голос Берю:
– Подошел все-таки? Ты там преспокойно дрыхнешь, а я, между прочим, всю ночь ехал.
– Ты где?
– В Мутье.
Я ошеломлен.
– А за каким хреном тебя занесло в Мутье, Толстяк?
– И он еще спрашивает! Слежу за твоим типом, Бержероном. Ты ведь мне приказал это, так?
– Рассказывай!
– Вчера вечером он вышел из дому. За ним приехало радиофицированное такси. Я сразу просек, что он отправляется в путешествие. Когда тип, имеющий машину, вызывает такси, значит, он едет на вокзал.
– Браво, месье Шерлок Холмс! Продолжай!
– Он поехал на Лионский вокзал.
– Один?
– Разумеется. Взял из камеры хранения два чемодана и пару лыж, а потом сел в поезд на Бур-Сен-Морис. Было самое время: скорый отправлялся через восемь минут. Я тоже купил билет, потом позвонил в контору, но заметил, что времени на объяснения совсем не осталось. |