Калеб, закончив рассказ о стычке брата Хакко с вождем, стоял у окна, посматривая с высоты на северную дорогу. Остальные сидели: Аригато и Десмонд – по обе стороны пульта связи, Дайана – рядом с полевым анализатором. В просторном зале царила тишина, и казалось, что зона безмолвия простирается снаружи, прикрывая сад и дом, двор и лестницу с тысячей ступеней. Ни один звук оттуда не проникал в лабораторию – их гасили прикрывавшие окна силовые щиты.

Наконец Аригато Оэ нарушил молчание.

– Когда вернется священник?

– Минут через сорок-пятьдесят. – Калеб отвел взгляд от окна.

– Я пролетел над ним на обратном пути. Он не торопится.

Доктор Аригато с задумчивым видом погладил бородку.

– Я хочу услышать его версию произошедшего. Вдруг он что-то уточнит или добавит… Хотя двух мнений быть не должно: инцидент опасный. Недружественное поведение аборигенов грозит нам…

– Выслушивать версии некогда, – перебила его Дайана. – Вастар, их вождь, ясно сказал: вернитесь в свои небеса и нас не тревожьте. Нужно сворачивать лагерь, сьон.

– Согласен с доктором Кхан. – Привычная улыбка сползла с лица ксенобиолога. – Если вспомнить, что случилось с первой экспедицией… Нам лучше удалиться, не дожидаясь неприятностей. Работа в основном закончена, мы взяли много образцов, и дальнейшие исследования можно провести на корабле. – Посмотрев на анализатор, он добавил: – Тем более что комплекс на борту мощнее на порядок.

Калеб снова бросил взгляд в окно. В аметистовом небе плыли снежные перья облаков, за прибрежными скалами мерцала и переливалась поверхность океана, и берег, зеленый и золотистый, стекал к нему плавной волной. Простор, покой… Так не хотелось возвращаться в тесные отсеки корабля! Он бы остался в этом чудесном мире, остался здесь с Дайаной, забыв про Авалон и Землю и Великие Галактики, но время выдалось неподходящее. Плохое время для боргов… Жизнь можно разделить, но смерть – нельзя… Смерть у каждого своя.

Доктор Аригато Оэ пребывал в раздумьях; казалось, он взвешивает опасность на невидимых весах, где мнение коллег служило гирьками. На северной дороге возникла темная точка. Приближаясь, она росла, обретала размер и форму, и вскоре Калеб различил крохотную фигурку человека.

– Монах возвращается, – произнес он.

– Хорошо. – Аригато коснулся пальцами виска. – Я все же должен его выслушать, но это не замедлит наших сборов. Согласен с вами, Десмонд, и с вами, доктор Кхан: пора уходить. Вызовите роботов и начинайте демонтаж установок. Десмонд, на вас погрузка. Кхан, подготовьте контейнеры для биопроб. Это самая ценная часть наших материалов, и я хотел бы лично…

Они заговорили о боксах для вакуумной упаковки, о записях, сделанных в Доме Памяти, о генераторе и силовых щитах, которые можно деактивировать и бросить на планете. Калеб следил за фигурой священника. Брат Хакко уже взбирался по лестнице, и солнечный свет падал на его макушку с редкими волосами и спину, обтянутую темным балахоном. Лица его не было видно, пока он не взошел на самый верх, очутившись рядом с охраняющим лестницу роботом. Тут он остановился, плюнул в сторону Парао Ульфи и погрозил кулаком.

– Братец Хакко уже здесь, – заметил Калеб. – И кажется, он сильно не в духе.

– Приставим его к роботам, пусть трудится, – промолвила Дайана и мстительно добавила: – Чем больше груз на спине, тем меньше поводов для меланхолии.

Калеб бросил взгляд в окно. Почему-то брат Хакко не направился ко входу в дом, а решил обогнуть здание.