– Почему-то никому не приходит в голову, что нам тоже давно стоило бы забастовать. – Слова Ивана прозвучали продолжением мыслей.

– Ну, ты это брось, – покосился на него Рогачев. – Проморгал Котенева, а теперь хочешь все свести к трудностям?

– При чем тут трудности? – сплюнул Купцов. – Драгоценный наш Михаил Павлович Котенев до самого последнего времени был только потерпевшим. На основании какой статьи, какого кодекса я мог к нему применять превентивные меры? Например, просить следователя отобрать подписку о невыезде? Нет такого закона!

Алексей Семенович вытащил из кармана трубочку с валидолом и кинул под язык таблетку – жара, асфальт плавится, спишь плохо, а тут еще все наперекосяк. И Купцова можно понять: не дают покоя по жалобе Сараниной, преследуют неудачи, как будто заколдованный круг образовался с этими «драконами». Начальство вроде бы понимает – или делает вид, что понимает, – все сложности, но жмут «наверху», торопят.

Из салона машины вытащили тело Вороны, положили на носилки и, прикрыв простыней, вынесли со двора. К вечеру можно будет получить данные о пуле – вот и посмотрим тогда, прав ли Иван насчет парабеллума? Оперативники из местного отделения уже пошли по квартирам, надеясь установить тех, кто мог что-либо видеть или слышать выстрел. Вдруг кто заметил ту машину, в которую пересели преступники? В том, что вторая машина была и ждала их неподалеку, Рогачев был уверен.

– Хомчик рассказал о Рогожине? – катая под языком таблетку, обратился он к Ивану.

– Мало толку, – устало откликнулся Купцов. – Проверяли. Игнатий Романович Рогожин, тысяча девятьсот десятого года рождения, скончался в Очамчири в восьмидесятом году. Справочка имеется. Котенев наверняка знал этого дельца и валил все на пего. Ловко придумал себе прикрытие.

– Действительно, ловкий тип, – поморщился от колющей боли в области сердца Рогачев. – Что твой художник говорит?

– Не видел его еще, не успел, а сам он не звонил.

– Вот-вот, – опять не удержался Алексей Семенович, – а они, – он кивнул на машину, около которой суетились эксперты, – успели. Грохнули Анашкина – и концы в воду.

– Знаете, товарищ полковник, – обозлился Купцов, – если с вас там, «наверху»…

– Знаю, знаю, – примирительно похлопал его по плечу Рогачев. – И разве в начальстве дело? Мы народ охранять поставлены, перед ним в ответе… Понимаешь?

– Понимаю. Хорошо бы, если бы это начальники понимали.

Алексей Семенович повернулся и пошел к подворотне, стараясь держаться в тени.

– Теперь надо не только «драконов», но и Котенева искать, – вслед ему сказал Купцов.

– Почему? – не оборачиваясь, замедлил шаг Рогачев.

– Одной веревкой они связаны, – пояснил Иван, – не отступятся от него, пока своего не получат. Найдя его, найду их, найдя «драконов», узнаю, где скрылся Котенев.

– Давай действуй, – согласился Алексей Семенович и, немного подумав, посоветовал: – Съезди к его подружке. Ставив, кажется? Попробуй поговорить.

– Съезжу. Но сначала повидаюсь с Буней…

Буню он увидел сразу – художник сидел на лавочке в чахлом скверике около кинотеатра и рассматривал свои стоптанные, давно потерявшие первоначальный цвет импортные туфли.