Когда Леменор в очередной раз отлучился из замка, его жена решилась съездить в Норинский замок. Её снедала тоска, а ущемлённая гордость твердила: «Не позволяй мужу помыкать собой, ты вольна бывать там, где захочешь».

Бывшие владения графа Роланда Норинстана временно остались без хозяина: его родня вела отчаянную борьбу за возврат их в лоно семьи. Судебные заседания тянулись месяц за месяцем, а земли временно были переданы под опеку шерифа.

Возле реки немного замешкались: мост через реку так и не был отстроен. Слуги отыскали плотину, некогда возведённую при взятии замка; кто-то из местных жителей, осмелившихся возвратиться в эти края и теперь считавших себя «свободными поселянами», набросал поверх неё валежника.

— Никак не проехать, разве что пешком, — доложили госпоже.

— Вот и хорошо! — с облегчением выдохнула Джуди. — Лучше бы нам вернуться, сеньору не понравится…

— Мне плевать на то, что нравится или не нравится сеньору, — резко ответила графиня Леменор.

Вопреки робким попыткам служанки воззвать к её благоразумию, Жанна была полна решимости перебраться на ту сторону; Джуди ничего не оставалось, как последовать за ней. Подбежав к госпоже, она поспешила подобрать с земли длинный подол её платья.

Без тени страха пройдя по ненадёжному мосту, баронесса ненадолго задержалась у разбитых ворот и вошла внутрь. Она прошлась вдоль остатков дворовых построек и содрогнулась от мысли о том, сколько же душ отправились на тот свет без покаяния.

— Их, наверное, похоронили там, за рощей, — подумала Жанна, вспомнив о деревянном кресте на пригорке.

Ей было страшно, пугала тишина, пустота, одинокое карканье пролетавших над головой ворон… Не выдержав, графиня подобрала юбки и побежала; Джуди едва поспевала за ней. Оказавшись во внутреннем дворе и убедившись, что донжон цел, Жанна успокоилась; для неё почему-то было важно, чтобы он был таким же, каким она его запомнила. Почти таким. Внимательно осмотревшись по сторонам, она взобралась на крыльцо палаты и осторожно дотронулась до сорванных петель.

Баронесса Леменор крепко прижала ладони к стене и, почти касаясь её щекой, вдохнула в себя воздух.

Она медленно спустилась вниз; подол платья волочился по ступеням, с которых дожди смыли следы крови. Кровь осталась только на косяке двери, но графиня не заметила её; страх исчез. Если это так, если уже ничего не изменить, нужно принять это таким, какое оно есть.

Подойдя к часовне, Жанна, несмотря на яростный протест служанки, сняла с головы шапочку, гебенде и головную сетку. Она тщательно расчесала пальцами пушистые волосы, наскоро заплела их в косу и уложила под шапочку.

— Зачем Вы, госпожа? — чуть не плакала Джуди. — Сара же так старалась…

— Ничего, по дороге причешешь меня заново, — сухо ответила графиня. — Графиня Норинстан не носила гебенде.

Она протянула растерянной служанке сетку и гебенде.

— Пойдёмте отсюда, госпожа!

— Нет. — Жанна жестом приказала ждать её снаружи. — Стой здесь, я пойду одна.

Она смело загнула в неизвестность, но, не сделав и пары шагов, прислонилась спиной к стене. На неё удручающе действовала атмосфера заброшенной часовни с потемневшими от копоти стёклами и мрачным аскетическим образом распятого Христа в полукруглой нише. Несколько раз глубоко вздохнув, отгоняя от себя наваждение, она перекрестилась и осмотрелась. Справа от алтаря была лесенка, уходящая куда-то вниз, куда, ей не было видно. Жанна приложилась губами к распятию и подошла к лестнице.