Всю зиму просвещенные беседы ученых мужей весьма развлекали сэра Джона. К несчастью, недуг, терзавший его, имел одну особенность. Все, что поначалу внушало сэру Джону особое удовольствие, впоследствии вызывало у него сильнейшее отвращение. К весне он называл ученых джентльменов не иначе как бесчестными и ненасытными мошенниками, а также неблагодарными пьяницами. Сэр Джон жаловался, что ученые мужи его объедают, что они манкируют своими занятиями и за обеденным столом взирал на бедных ученых джентльменов так грозно, что те начисто утратили аппетит. Бедняги скромно жевали свои горбушки и пребывали в самом унылом расположении духа. Миновало лето, и неотвратимо приблизилась годовщина нашей свадьбы. Как ни пыталась я выкинуть из головы мысли о предстоящем испытании, но до последнего дня только о нем и думала.

В тот день мы с моими учеными друзьями сидели под громадным буком, что рос у дверей Пайперс‑холла.

Мистер Милдрет вздохнул.

– Джентльмены, мы оказалась плохими лекарями. Нам не удалось развеять печаль бедного сэра Джона.

– Истинно так – согласился мистер Шепрет, – однако мы преуспели в другом. Леди Соурестон (он имел в виду меня) заметно повеселела, слушая наши ученые разговоры.

– В том нет нашей заслуги, – отвечал мистер Обри, – Миранда всегда весела.

– Мистер Обри… – начала я.

– Да, Миранда?

– Как странно, мистер Обри. Всю жизнь я провела у Гиблого холма, но мне так и не довелось увидеть никого из Чудного народца.

– Чудного народца? – удивился мистер Обри. – О ком ты толкуешь, дитя?

– Они живут на Гиблом холме. Или под холмом, точно не знаю. Могут пребольно ущипнуть бедную молочницу, подмести пол, выпить сливки и оставляют в башмаках серебряные пенни. Надев белый колпак и оседлав пук соломы, они выкрикивают: «Лошадка и охапка!» и летят в винные подвалы французского короля. Там пьют вино из серебряных кубков, а затем ищут повешенных злодеев, коих могут спасти, ежели им придет такая блажь.

– Вот оно что! – воскликнул доктор Фокстон. – Миранда толкует об эльфах.

– Именно так, – отвечала я. – О Чудном народце. Доктор Куинси уверял меня, будто в Англии они почти перевелись. Сама я их никогда не видала, но многие старики из тех, что заслуживают доверия, наблюдали, как они, горестно понурясь, выезжают в широкий мир из Гиблого холма на своих косматых пони, как ныряют в мрачные подземные дыры или исчезают средь теней меж дерев. Вот я и подумала, что нет для ученого мужа достойней цели, чем разузнать все о Чудном народце, как нет в целом свете места, более подходящего для этого, чем Пайперс‑холл под Гиблым холмом, ибо именно там они обитают. Мистер Обри, известны ли вам заклинания, вызывающие Чудный народец?

– И не одно! – отвечал мистер Обри. – Мистер Ашмол (антиквар выдающийся, собравший в Оксфорде коллекцию древностей), записал несколько.

– Мистер Обри… – начала я.

– Да, Миранда?

– Не могли бы вы показать их мне?

Не успел мистер Обри ответить, как мистер Милдрет с хмурым видом поинтересовался, а работают ли эти хваленые заклинания?

– Почем мне знать, – пожал плечами мистер Обри.

– И с кого же мы начнем? – спросил мистер Фокстон.

– С королевы Титании, – отвечал мистер Шепрет.

– С обычного эльфа, – предложила я.

– Но почему, Миранда? – спросил мистер Шепрет.

– Они столько всего умеют! – воскликнула я. – Пекут пироги, собирают овец в гурты, сбивают масло, прядут пряжу…

И тут все учёные мужи стали громко надо мной смеяться.