+ Возвращайся, Гиперион. Ты увидел все, что нужно. +

Я почувствовал вкус желчи во рту. Возможно, Галео прав. Я уже было собрался ответить «как прикажете», но слова замерли.

Он ощутил это в тот же момент, что и я. Все мы ощутили. Они повернулись ко мне, почувствовав то же, что и я.

— Враг, — прорычал Думенидон. Оружие ярко полыхнуло, подпитываемое нашими эмоциями.

— Нет.

При этом слове все опять взглянули на меня. Я моргнул, как только мои чувства ворвались обратно в колыбель черепа, пошатнув, но не свалив меня, как Малхадиила. Наконец ниспослание завершилось.

— Здесь есть выживший, но это не враг.

Нить его жизни оказалась достаточно тонкой, чтобы укрыться от меня в первый раз, и даже во второй я едва не прошел мимо. Душа казалась не более чем крошечной свечой посреди безбрежного холода.

+ Где? + вопрос вонзился в меня, острый, как лезвие клинка. Временами Галео забывал о своей психической мощи.

Наконец я открыл глаза.

— Орудийная палуба правого борта.

Мы двигались быстрее прежнего, дрейфуя по обесточенным палубам, пробираясь по потолку и стенам центрального хребта. Галео вел нас с поспешностью, которой не было с самой высадки.

В одной точке вокс на краткое время ожил. Инквизитор воспользовалась этим сполна.

— Гиперион, этой операцией командую я, — напомнила она.

— Знаю, инквизитор.

— Я хочу пиктографические свидетельства всего, что вы видели, пожалуйста. Вы не можете уничтожить имперский боевой корабль и отправить в архивы для вещественных доказательств лишь результаты сенсорного сканирования.

— Может, и так, — предположил я, — но свидетельства пяти Серых Рыцарей будут вполне убедительными, не так ли?

Она отвернулась от вокс-микрофона и что-то пробормотала. Что-то про «слишком ревностных ублюдков».

— Инквизитор?

Ее ворчание завершилось вздохом, который говорил о том, что она была настолько терпеливой, насколько этого было от нее вообще разумно ожидать.

— Я не возражаю против уничтожения корабля, — сказала она. — Просто мне потребуется нечто большее, чем ваши заверения в необходимости этого. Ордосам нужны вещественные свидетельства любой операции подобного масштаба. Особенно когда речь идет о военном корабле Космодесанта.

Ее голос опять стал прерываться и запинаться, когда вокс вновь начало глушить. Признаюсь, я почувствовал облегчение, но долг был превыше всего. Когда я нырнул сквозь пустоту, то вновь потянулся к ней. Мне не составило никакого труда соединиться с ней, ощутить ее позади своих глаз, позволить видеть то, что видел я.

К счастью, на этот раз она решила молчать.

Мы достигли конца длинного коридора. Я перекувырнулся в воздухе, плечом отпихнув ящик, из которого тут же выпорхнула стая патронов, и оттолкнулся от стены. Пока мы скользили по вспомогательному коридору, я летел впереди остальных. По обе стороны от нас проносились двери, каждая переборка была открыта, на краткие мгновения показывая картины разгромленных кают сервов, малых арсеналов, складов, комнат для медитации.

— Что ты чувствуешь? — пришел по воксу вопрос Малхадиила. Я ощутил, как он потянулся в мой разум, словно тот был головоломкой, которую следует разгадать уровень за уровнем. Моя волна раздражения отразила его неуклюжий натиск.

— Душа, — сказал я ему, — окровавленная и сломленная.

Ее присутствие было нечетким, слишком слабым, или же она старалась остаться незамеченной.

— Один из команды?

— Думаю, да.

— Он не заражен?

Здесь я был не настолько уверен.