Не подозревая об очарованной аудитории, Поль достал спрятанное в скалах полотенце. Боясь привлечь его внимание, Улла застыла на месте. Но отвести взгляд было выше ее сил. Сначала он вытер мокрые волосы, потом широкую грудь, длинные голени и сильные ляжки.

А потом, к ужасу Уллы, поднял глаза и посмотрел прямо на балкон. О боже, она смотрела на него так, словно до того никогда не видела мужчин! Улла чуть не заплакала от стыда.

В отличие от нее он и глазом не моргнул. Он непринужденно обмотал бедра полотенцем и поднял руку, приветствуя ее.

— Спускайтесь! Давайте поплаваем, пока не стало слишком жарко! — крикнул он.

Улла пылала как в лихорадке. Тело от макушки до пят горело пламенем. О боже, как она посмотрит ему в глаза?

Вскоре выяснилось, что это будет стоить ей большого труда.

— Милая, если вы хотите принять душ до завтрака, то не теряйте времени, — посоветовала ей Ирен, вновь появившись на пороге с выкупанной и накормленной Хельгой.

Улла едва не отказалась от завтрака, сославшись на головную боль, но поняла, что это бесполезно. Нельзя избегать Поля постоянно. Встречи с ним неизбежны.

В конце концов, чего ей стесняться? Разве это она дефилировала перед ним практически голая? Если кому-то и следует краснеть, то именно ему!

Улла приняла душ, переоделась, и это слегка отвлекло ее от тяжелых мыслей. Но когда с порога столовой она увидела Поля, уткнувшегося в утреннюю газету, вся ее уверенность в себе исчезла, как вода в сливном отверстии ванны.

Перестань суетиться и возьми себя в руки! — строго велел ей внутренний голос. Он ничем не отличается от сотен других мужчин. Все это только твое воображение. Думай о нем как об очередном пациенте!

Не отрываясь от газеты, Поль сказал:

— Не бойтесь, мадемуазель, входите. Тут нет ничего страшного. Я не кусаюсь.

Улла почувствовала себя набитой дурой. Неужели он умеет видеть через газету? Она робко подошла к столу и неуклюже сказала:

— Я принесла девочку. — Тьфу! Неужели нельзя было придумать фразу поумнее?! — Думала, что вы ее ждете.

— Так и есть. — Он отложил газету, поднялся, взял детское сиденье, повесил его на стул и повернул дочь лицом к себе. Пушистые ресницы опустились, скрывая вспыхнувшую в глазах нежность. Затем он поднял взгляд и одарил Уллу улыбкой. — Вообще-то я должен извиниться перед вами.

— Передо мной? За что? — Слава богу, Что Поль придвинул ей стул, потому что у Уллы подгибались колени. Мужчины не имеют права быть такими ослепительными…

— Потому что вы моя гостья, а я был плохим хозяином. Пора это исправить.

— У вас нет передо мной никаких обязательств, — быстро ответила она. — Я здесь только как няня Хельги.

— Как прислуга? О нет! — Поль положил руки на ее плечи, слегка сжал их, а потом вернулся на место. — Я слышал, что девочка не дает вам спать по ночам.

— Да, что есть, то есть. Она еще очень маленькая. Похоже, ей не совсем подходит детское питание.

— Наверно, она нуждается в материнском молоке. — Он уставился на лиф летнего платья Уллы и не торопился отводить глаза. — Разве в Швеции женщины не кормят детей грудью?

— Кормят, — ответила Улла, чувствуя, что ее соски напряглись. — Это даже рекомендуется, и большинство женщин так и делает.