- Здесь мы расстанемся. - Рина остановилась рядом с базальтовым монолитом, что нависал над раскаленными струями лавы. Эта плита, вросшая в каменистый берег, имела десять шагов в длину и почти столько же в ширину; ее шершавая темная поверхность была покрыта копотью. На фоне огромной скалы фигурка Рины, озаренная багровыми всполохами, казалась особенно маленькой и хрупкой.

    - Не вижу, как тут подняться к лесу, - проворчал Конан, поудобнее пристраивая за спиной мешок. Задрав голову, он попытался окинуть взглядом гигантскую фигуру Первосотворенного, подпиравшего плечом равнину пурпурных джунглей, но это было невозможно; он видел лишь белую стену, тянувшуюся в безмерную высь. - Да, здесь мне не подняться, - снова буркнул он, поворачиваясь к девушке. - Разве что ты вызовешь тех серых летающих тварей, что чуть не сожрали нас! Может, Митра одолжит пару-другую у Нергала, чтобы они доставили меня наверх?

    Рина не улыбнулась в ответ на его шутку; лицо ее было серьезным и строгим.

    - Не поминай демонов вблизи обители светлого бога, не гневи Его, произнесла она, потом задумчиво посмотрела на багряный поток лавы и нависшую над ним плиту. - Тебе не надо лезть на скалы, милый, не надо пробираться лесом и рисковать жизнью в той пещере, где сонный морок пожирает души путников. Смотри! Обратная дорога лежит перед тобой. Видишь эту огненную реку? Она понесет тебя вверх, а уж я - я пригляжу, чтобы ты не слишком обуглился по пути.

    Тут она все-таки улыбнулась, и Конан отметил, что в лице Рины проглядывают некие новые черты - словно зрелая, уверенная в себе женщина смотрит в мир глазами юной девушки. Он нахмурил брови и призадумался. Что же так изменило ее? Осознание собственной силы? Милости Митры и его таинственные дары? Или то, что случилось в беседке?

    Усмехнувшись при этом приятном воспоминании, киммериец покосился на темное отверстие, в котором исчезал лавовый поток.

    - Значит, я поплыву вверх по реке пламени, а ты присмотришь за мной... - медленно сказал он. - Ну, что ж, я готов! Только для этого понадобится прочный корабль, клянусь Кромом!

    - Да, милый, прочный, очень прочный, - Рина повернулась к скале и вытянула вперед руки. Лицо девушки стало сосредоточенным и суровым, темные веера ресниц легли на побледневшие щеки; и Конан, уже догадываясь, что сейчас произойдет, невольно вздрогнул, когда ослепительная молния вырвалась из ее ладоней, ударив в основание базальтовой плиты. Еще и еще раз! Яркие стрелы, скованные из синего пламени, снова и снова били в темную каменную поверхность, и она крошилась, растрескивалась, проседала под их неудержимым напором. На миг острое чувство сожаления пронзило Конана; вот так же рушились бы стены замков и крепостей того неведомого пока царства, которое он жаждал завоевать... Потом киммериец, покачав головой, взглянул на свои руки. Они были мощными, крепкими, и в них хватало силы, чтобы раскачать бревно тарана, обрушив его на камни вражеской цитадели. Сильные руки, надежный меч да свобода - что еще нужно мужчине на дороге славы? Он вновь обрел все это - и, быть может, капельку мудрости в придачу.

    Базальтовая плита рухнула с протяжным скрежетом, взметнув фонтаны багрового огня. Пламенные брызги взлетели вверх, на мгновение повисли в жарком воздухе и канули в рокочущий поток, воздвигнув над ним причудливый купол, сотканный струйками дыма. Река раскаленной лавы грохотала и ревела, кружила каменные глыбы, сталкивала их между собой, но сраженный молниями монолит застыл у берега, словно привязанный невидимым канатом. Струйки лавы обтекали его, алыми жаркими волнами выплескивались на края, давили и тянули, стремясь увлечь в темную дыру провала.