|
Казалось, она не то боролась с собой, чтобы сказать что-то, чего она не хочет говорить, не то пыталась найти подходящие слова. - Я не знаю так много всего, - сказала она, - и в то же время я не знаю, что я знаю. Я помню так много, что в конце концов кончаю тем, что не могу вспомнить ничего. Я думаю, ты в том же положении и сам. Я заверил ее, что я этого не осознаю. Она отказалась мне поверить. - Временами я действительно верю, что ты не знаешь, но временами мне кажется, что ты играешь с нами. Нагваль рассказывал мне, что он сам не знал. Мне теперь приходит на память очень многое из того, что о тебе говорили. - Что значит, что мое тело начало вспоминать? - Настаивал я. - Не спрашивай меня об этом, - сказала она с улыбкой. - Я не знаю, что ты должен вспомнить, и даже что это за воспоминание. Я сама этого никогда не делала. Уж настолько-то я знаю. - 25 - - Есть ли кто-нибудь среди учеников, кто мог бы рассказать мне об этом? - Спросил я. - Никто, - сказала она. - Я думаю, что я - курьер к тебе, курьер, который на этот раз может принести тебе только половину послания. Она поднялась и попросила меня ехать назад, в ее город. Я был слишком взволнован, чтобы уехать тут же. По моему предложению мы походили по площади. В конце концов мы сели на другую скамейку. - Тебе не кажется странным, что мы с такой легкостью можем видеть вместе? - спросила Горда. Я не знал, что она имеет в виду, поэтому медлил с ответом. - Что бы ты сказал, если бы я тебе сказала, что, по моему мнению, мы уже раньше видели вместе? - спросила Горда, отчетливо выговаривая слова. Я не мог понять, что она имеет в виду. Она повторила вопрос еще раз, и все же я не видел в нем смысла. - Когда мы могли видеть вместе раньше? - Спросил я. - Твой вопрос не имеет смысла. - В том-то и беда, - заметила она. - Он не имеет смысла, в то же время я чувствую, что мы видели вместе раньше. Я чувствовал озноб и поднялся. Я опять вспомнил то ощущение, которое было у меня в том городе. Горда открыла рот, чтобы что-то сказать, но остановилась на полуслове. Она посмотрела на меня, ошеломленная, приложила руку к моим губам, а затем буквально потащила меня к машине. Я вел машину всю ночь. Я хотел разговаривать, анализировать, но она заснула, как если бы намеренно избегала всякого обсуждения. Она была права, конечно, из нас двоих она была тем, кто понимал ту опасность, которая возникала при рассеивании настроения при чрезмерном анализировании его. |
