— Извини, я просто взвинчена. Не спалось. Зачем-то приехала сюда, волновалась о костюмах… Да и причесаться надо, подмазаться как следует. Давно я этим делом не занималась… — Аня без удовольствия посмотрела на себя в зеркало. — Я ведь не очень выносливая. Чуть что — вид как у чахоточной.

— Но упорная. Четко движешься к намеченной цели. А чего ты, собственно, хочешь, малышка? О чем мечтаешь? — Встав за спинкой кресла, Ларсик положил руки на Анины плечи. — Расслабься. Сделаю массаж. Да сними ты свитер. Здесь жара, как в Бомбее. — Ну что, так лучше? Закрой глаза, подумай о приятном… И расскажи мне, чего ты хочешь от жизни, Карменсита? — Осторожные, сильные руки поглаживали и разминали шею и плечи девушки.

— Жду, когда в этот ресторан явится арабский шейх, влюбится в меня, предложит руку и сердце… Правда, он вряд ли сумеет сделать такой массаж… Видишь, мечта и действительность несовместимы. — Откинув голову, Аня закрыла глаза.

— И причесать он не сможет красавицу, уж поверь. — Ларсик вытащил шпильки — волосы Ани рассыпались по плечам. — У меня не слабое предложение, разреши мне сегодня поработать твоим визажистом? Совершенно бесплатно. Я сделаю из тебя настоящую Карменситу — соблазнительную, дерзкую, роковую…

Аня чуть кивнула, убаюканная массажем.

Ларсик трудился вдумчиво и вдохновенно. В его сумке оказался набор спецкосметики «Lancom», предназначенный для актеров. Создавалось впечатление, что он прошел хорошую школу гримера и парикмахера.

— Ты все умеешь… Только не говори, что работал визажистом в Голливуде или что твой прадед держал парикмахерскую на Тверской. — Сказала Аня, ничему уже не удивляясь. Ей нравилась эта странная близость — никто никогда не прикасался к её лицу, губам, волосам с таким удовольствием и умением извлекать красоту из живого материала. Ее волновал запах одеколона, исходящий от Карлоса и кружилась голова от легких прикосновений…

— Почему-то считают, что способность преображаться — привелегия женщин. А как известно из истории, именно мужчины лидируют там, где речь идет об удовольствиях. Они лучшие кулинары, парикмахеры, стилисты, портные. А знаешь, почему? Женщины по природе своей экономны. Мужчины же расточительны во всем, что касается наслаждения и, прежде всего, в любви.

Ларсик завершал прическу, изобразив из волос Ани нечто вроде гребня высоко на макушке. Отдельные длинные пряди живописно падали на плечи и спину. Он отстранился, любуясь своей работой.

— Ну как? Где наша алмазная корона?

— В коробке с перьями и перчатками.

— Вот, последняя точка. — Ларсик прикрепил к волосам диадему и оценивающе оглядел свое творение. — Больше ни штриха, ни заколки.

— Марш переодеваться, живо!

Он с силой крутанул кресло. Аня поспешила в костюмерную, и там несколько мгновений стояла, сильно зажмурив глаза и слушая стук своего сердца. Потом медленно разделась, каждую секунду ожидая, что дверь вот-вот откроется и на пороге появится Ларсен. Следя за собой в зеркале, натянула серебряное трико-комбинезон, усыпанное мириадами каких-то блестящих спиралей, перышек, бусин, словно изготовленными придворным ювелиром Снежной королевы.