Теперь вставал вопрос, как сохранить визит в Раменки в тайне и как объяснить обитателям бункера исчезновение их руководства.

– Я полагаю, выезжать нужно завтра ночью, – начал Бегемот. – Охрана должна быть твоя, Ароныч, солдафонам теперь доверия нет.

– Вы и меня имеете в виду?! – тут же вскинулся Соболев. – Забыли, как начальник охраны Николая Ароновича обеспечил безопасность на поминках? Забыли, кто сейчас ради вас погибает на периметре?

– Я не то хотел сказать, – тут же пошёл на попятную Буров, – но в бункере нужно обеспечить повышенные меры безопасности. Отравление показало, насколько мы были беспечны. Из сектора ВИП должен быть удалён весь обслуживающий персонал. Аркашу я предлагаю переселить к нам, а всех, кому антивируса не достанется, – выселить! Кроме тебя, разумеется, Гамлет, – с ходу поправился Буров, увидев мрачный и не предвещающий ничего хорошего взгляд Тер-Григоряна.

– Не нужны мне эти ваши ВИПы, – через силу проговорил Дуче, – я брата потерял, а теперь ещё и Альберт, и девка его, которая к тому же на сносях… Я не допущу того, чтобы потерять и их. Я в медсанчасти буду ночевать, а вы… вы – делайте что хотите.

Закончив свою речь, Тер-Григорян резко встал, обвёл всех тяжёлым взглядом и покинул конференц-зал.

«Уже легче!» – с ликованием подумал Бегемот. Для него было выгодно самоустранение такого крупного игрока, как Тер-Григорян.

– Продолжим, – воодушевился генерал. – Я думаю, что содержать в чистоте наши апартаменты сможет и один человек. Пусть этим занимается Квасин, тем более что это входит в его обязанности.

– Верно, Толя, – прокомментировал Элькин, – так и сделаем.

В конференц-зале, кроме Соболева, остался только узкий круг людей, с которыми Элькин мог быть откровенен, и теперь не нужно было придерживаться сухих протокольных церемоний. К чему играть спектакль, если зрителей нет?

– Я думаю, что выселить некоторых постояльцев ВИПа не составит труда – тем более что многие из них до сих пор лежат с отравлением. Мы просто потом переселим их в комнаты Премиума. Я думаю, что никто сильно не обидится, тем более что число постояльцев таки сократилось.

Массовое отравление не смогло пройти бесследно и продолжало приносить неминуемые жертвы. Но, что было более страшным, оно вселило в сердце Элькина панику – ему больше не хотелось оставаться в бункере. То, что Буров его спас, было не более чем счастливой случайностью, иначе он умер бы как последний забулдыга, в забвении и собственной блевотине – незавидный финал для одного из богатейших людей России. Хорошо ещё, что он не осуществил мечту своего деда – вернуться на землю предков. Иначе давно лежал бы в этой самой земле недалеко от предков.

Элькин был сионистом, но свой сионизм проявлял только тогда, когда это способствовало успеху дела. Он давно понял, что времена начинают меняться и далеко не всё зависит только от национальной принадлежности. Бизнес в России был безлик и некультурен – он это кожей чувствовал и поэтому всегда был осмотрителен в публичном высказывании своих предпочтений.

– Нам нужны будут два дня на подготовку, – резюмировал Бегемот. – Отправимся с небольшим сопровождением, двух БМП вполне хватит.

– А как же вертолёт? – начал Элькин.

– Коля, забудь ты про этот вертолёт! Сейчас единственный, кто умеет им управлять – заражённый.