— Да, но по крайней мере со сном у меня все в порядке.

Фарадей состроил гримасу.

— Стоит мне лечь, как сразу же возникает чувство, будто на груди сидит борец сумо. Как тут уснешь?

— Привыкнешь, — заверил его Чиппава. — Где-то на пятом-шестом рейде.

— Если выдержу столько. Как давно появилось это гудение? — спросил Фарадей.

— Около двух часов назад, — ответил Чиппава. — На «Главном» думают, это ветер резонирует со связующим линем.

Фарадей непроизвольно поднял взгляд на потолок.

— Ужас какой-то. Ты когда-нибудь слышал про мост Такома-Нерроуз?

— Я изучал тот же курс физики, что и ты, — напомнил ему Чиппава. — И старых видео тоже нагляделся. Но это резонанс совсем другого рода.

— Надейся и верь, — сказал Фарадей, тайком постукивая ногтем по кольцу из полированного миртового дерева, подаренному матерью, когда он закончил среднюю школу. Не то чтобы он был суеверен или что-то в этом роде; однако зрелище трясущегося, раскачивающегося под порывами ветра и, в конце концов, разваливающегося на части моста навсегда запечатлелось в его памяти. — Надо полагать, они будут и дальше отслеживать этот процесс?

— Неужели нет, когда во все это снаряжение вбухано двести миллионов долларов? — Чиппава повел рукой по сторонам. — Не говоря уж о тебе и обо мне.

— Ну да.

Фарадей сделал новый глоток и пробежал взглядом по приборам. Наружная температура все еще поднималась, скорость ветра была вполне сносная, атмосфера состояла в основном из водорода с небольшой примесью гелия и метана. Давление на корпус…

Он вздрогнул и отвел взгляд. Давление составляло уже двадцать бар — эквивалент того, которое имеет место на глубине двухсот метров ниже уровня моря на Земле.

Конечно, для земного батискафа двести метров — сущие пустяки. Но земному батискафу не приходится иметь дело с высоким уровнем радиации и магнитным полем, способным развинчивать храповики на торцовом ключе.

Фарадей видел спецификацию «Скайдайвера», чья оснащенность была улучшена после падения Кифера и О’Релли, и понимал, какое огромное давление может выдержать корпус. И все же реальные сухие цифры показаний приборов заставляли его испытывать тошноту. Он поднес чашку к губам…

И в этот самый момент что-то врезалось в борт зонда.

— Мать твою… — выругался Чиппава и защелкал клавишами управления стабилизатором.

— Что это было? — ухитрился выдавить из себя Фарадей, чуть не подавившийся кофе.

Сработал рефлекс, он выпустил из рук отправившуюся в полет чашку и склонился над приборами, проверяя аварийное состояние корабля. Корпус цел; никакой утечки кислорода или топлива; вообще все оборудование в полном порядке.

— Мать твою… — повторил Чиппава, на этот раз почти благоговейно.

Фарадей поднял взгляд и…

Дыхание у него перехватило. По ту сторону прочного иллюминатора из оргстекла, прямо в лучах наружных огней зонда, появился некий материальный объект двухметровой длины. Он напоминал помесь дельфина с очень большой, очень толстой мантой и имел длинный раздвоенный хвост.

Это, несомненно, было живое существо. Прямо на глазах у Фарадея оно развернулось и полетело прочь сквозь взбаламученную атмосферу, ритмически ударяя хвостом. Спустя несколько мгновений в поле зрения показались еще два таких же существа и проследовали за первым.

Фарадей медленно повернул голову и посмотрел на Чиппаву, а тот уставился на него.

Первым заговорил Чиппава.