- Да, но из-за того, о чем я уже говорила, и в том и в другом случае площадок для перемещения по времени ничтожно мало. И если считать, что это известно и другим космическим цивилизациям, то вполне допустима гипотеза: пять миллионов лет назад именно таким, вторым, способом их представители побывали на нашей планете. И могучий мозг, этот великий аванс человечеству, который они как бы нам тогда подарили, тому доказательство. Но основное - самое основное! - значит, временная площадка в той эпохе есть и наши братья по разуму в тот момент на ней были.

- И ты летишь, чтобы встретиться?

- Надо сообщить координаты площадки, которая есть в нашем времени.

- Но и нашей!

- Да. Теперь возможно и это.

- Ну даешь, ну даешь, - повторял Зубцов и вдруг подумал: "Однако коли тебя забросило сюда неожиданно, то не значит ли это, что во всем твоем полете произошло нарушение? Точно! Потому-то ты и волнуешься".

Но спросил он другое:

- А если на тебя там набросятся? Мало ли кто! Людоеды, зверье.

Дарима Тон натянуто рассмеялась:

- Все же гораздо хуже, если далекие предки человека просто обитали в непредставимо для нас трудных условиях. Таких, что выживали из них только те, чей мозг мог работать с многократно большей нагрузкой, чем требует даже наша эпоха.

"И в таком случае никакой временной площадки там нет", про себя договорил за нее Зубцов и поежился. Вот что на самом-то деле ее встревожило. Еще бы! Почти верная гибель. Но и удержаться от полета было нельзя: ведь это возможность отыскать братьев по разуму!

- Возвращаясь, ты опять здесь появишься? - произнес он осторожно, словно ступал по тонкому льду.

- О да! - облегченно вздохнула она. - Завтра уйду. Если все пойдет, как предполагается, послезавтра вернусь.

- И снова на сутки?

- Не знаю. Покажет реальная обстановка. Может, всего на секунды.

- Однако послушай, - заторопился он. - Коли ты будешь тут лишь секунды, как я об этом узнаю? Хотя бы имя свое на земле начерти. На дорожке. - Он кивнул в сторону той стенки вагончика, за которой начиналась тропинка к скважине. - Долго писать? Давай договоримся: твой знак - кружок и в нем точка.

Дарима Тон не отозвалась.

- Какую-то весточку. Я как-никак живой человек.

Она дружески положила ему на плечо руку.

- Не горюй, Федор! Грустные мысли? Зачем?.. Верь, что я еще много раз прилечу сюда.

"Но ты же сказала, - пронеслось у него в голове, - что следов твоего пребывания в нашем времени нет. А если ты станешь здесь еще и еще появляться, неизбежно съедется промысловое начальство. Да что там! Ученые Москвы! Всего мира! Растрезвонят на всю планету!.. Значит, никаких твоих прилетов не будет. Утешаешь".

Уже стемнело. Зубцов снял с гвоздя на стенке фонарь "летучая мышь", поставил на стол, зажег.

Разложил на столе консервы, хлеб, колбасу, яблоки, спросил:

- Есть будешь?

Дарима Тон утвердительно кивнула.

- Подогрею чай, - сказал он.

Щепками растапливая печку, Зубцов продолжал:

- Встреча так встреча!

Он говорил подчеркнуто бодро. Теперь он боялся молчания. Гнал от себя мысль: "Никаких твоих прилетов не будет".

- Но ты же ничего еще не рассказала. А у вас там все по-другому: работа, еда, книги. И телевизоры, наверное, чудо!

- Хочешь прочесть хотя бы одну из наших книг? - отозвалась Дарима Тон, тоже явно обрадованная возможностью переменить разговор.

- Захватила с собой?

- Конечно. Записанные, естественно, особым образом.

- Как же я буду читать?

- Сейчас увидишь.

- Давай! - сообщнически воскликнул он.

Дарима Тон поудобней уселась на койке, указала на место рядом:

- Садись. Возьми меня за руку.

Он послушно опустился на одеяло, прикоснулся плечом к ее плечу, сжал в своей руке ее узкую ладонь.