|
Соседка чем-то ему не нравилась — с самого начала пути, когда автобус выехал из Краснодара, она вызывала у него смутную, почти неуловимую антипатию. Хотя внешне она была почти в его вкусе — немного выше среднего роста, чуть худощавая, длинноногая, волосы цвета меди уложены в строгую прическу, сейчас немного смявшуюся от сна, накрашена в меру и одежда нормальная — не кричащая и без новомодных закидонов — именно, что видишь женщину в одежде, а не одежду на женщине. И глаза — большие, а главное — карие. Он всегда считал, что коричневый — идеальный цвет для женских глаз. Но с этой было что-то не так, и в этом что-то не так ее внешность растворялась, теряя свою значимость.
— Может, выпьете немного коньяку? — предложил он. — У меня есть. Земляку везу, но, думаю, он поймет, если я налью чуток разволновавшейся девушке. — Нет, спасибо, — она улыбнулась — немного холодно, отодвинула занавеску и взглянула в окно. При этом по пальцам ее правой руки пробежала быстрая мелкая дрожь, отчего ногти несколько раз стукнули по стеклу. «Наркоманка, — подумал он. — Или нервы совсем вдребезги». — Вы не знаете, Ростов скоро? — ее голос был уже совсем спокойным и лицо тоже, только в глазах тлел, сходя на нет, какой-то странный страх. — Да, уже почти приехали. Вот сейчас Батайск проедем, а там уже и Ростов. — Да? Хорошо. Спасибо. Он кивнул и отгородился газетой, от души надеясь, что до батюшки Ростова соседка не успеет заснуть еще раз. Но Наташа не стала больше спать. Откинувшись на спинку кресла, она некоторое время смотрела, как уплывает назад серая, слегка всхолмленная степь. Потом ее взгляд стал рассеянным, и вместо степи перед ее глазами снова встала серая пустота, висящая в ней асфальтовая лента, жуткие и странные существа, десятки знакомых и незнакомых людей, их неподвижные взгляды, Надя… В течение последней недели сон снился ей уже не в первый раз, только сегодня он приснился дважды, с каждым разом становясь все ярче, все реальней и все страшней. Было ли это некое предупреждение свыше или всего лишь болезненное видение изуродованного подсознания? Но каждое слово, сказанное ей Надей, казалось таким правильным… Каждый раз тьма оставалась в ней. Конечно, так и должно было быть. Теперь тьмы в ней уже достаточно, и, вероятно, именно она гонит ее сейчас в очередной чужой город, заставляет совершить очередное безумство — на сей раз совершенно особенное безумство. Так и Неволин когда-то сошел с ума, когда осадок с чужих пороков переполнил его. Но он сошел с ума по своему, и ей, вероятно, уготовано скатиться в свое, индивидуальное, ни с чем не сравнимое безумие. Но вряд ли она успеет… Очевидно Надя, там, во сне, не знала, что она на самом деле хочет сделать. Иначе не стала бы ее предупреждать. Наташа слегка улыбнулась, и ее взгляд стал мечтательным. Скоро, совсем скоро… Но тут же она вздрогнула и быстро сжала пальцы правой руки в кулак, точно на них уже разгорался глубокий темно-синий огонь. Конечно же, этого произойти не могло, но на какое-то мгновение она была почти уверена в обратном. Возможно, она уже сходит с ума? Нет, пока нельзя. А наверное как бы тогда все было просто — уйти в свой мир образов, не думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о друзьях, ни о врагах. А еще проще — умереть. Какой-то промежуток боли и все — абсолютное ничто. «Умереть легко, — сказал ей когда-то Слава. — Но это бегство. Трусость». Да умереть проще всего, а сложней всего — не умереть, когда этого хочется больше всего на свете. Хотя, если б Слава в свое время не остановил ее, был бы жив сейчас. И Вита тоже. И еще многие. Поди, разбери тут! Как правильно? Кого спросить? Наташа закрыла глаза. В последнее время одиночество почему-то особенно остро ощущалось именно среди людей, хотя не так давно она отчаянно стремилась к общению. |
