— Да нет, здесь-то все в порядке, сэр! Все знают, что деньги остались племянникам и племянницам, а мы с братом ничем не хуже прочих!

— Не сомневаюсь; и все-таки, прислушайся к моему совету и сбереги надежную крышу над головой, до тех пор, пока не обзаведешься новой.

Элис только вздернула подбородок и не без вызова осведомилась:

— Так я могу уехать на месяц, сэр?

— Я поговорю с хозяйкой, — отозвался мистер Гриторекс, не будучи уверен, что такое соглашение придется по душе его жене.

Но на следующий день миссис Гриторекс имела долгую беседу с Элис, и в результате было решено: в следующий понедельник девушка уедет домой на месяц, а затем вернется еще месяца на два по меньшей мере. То, что мистер Гриторекс сказал о завещании, возымело эффект, и, к тому же, хозяйка искренне порадовалась ее удаче. О Софи никто не беспокоился; девочка никому не причиняла хлопот, и предполагалось, что за нею присмотрит горничная.

Глава 3

Воскресным вечером воздыхатель Элис, прослышав, не от нее самой, но окольным путем, что та на следующий день уезжает домой, явился на Уимборн-сквер, изрядно озадаченный — как самим поступком, так и тем, что девушка не сочла нужным поставить его в известность. Он работал столяром-краснодеревцем в респектабельном магазинчике по соседству, и по образованию, способностям и личным своим достоинствам далеко превосходил Элис — прежде это ей изрядно льстило, а теперь придавало известную пикантность перемене, что, по ее мнению, в корне переиначила их былые взаимоотношения. Исполненная сознания новообретенной значимости, Элис встретила его, задрапировавшись в плащ неописуемой отчужденности. При первом же слове Джону Джефсону померещилось, что голос ее доносится словно с противоположного берега Английского канала. Бедняга недоумевал, гадая: что он такого натворил, или, скорее, что он натворил или сказал в воображении Элис, чтобы она так раскипятилась.

— Элис, милая, — начал он, ибо Джон был из тех людей, что сразу берут быка за рога, — в чем беда? Что на тебя нашло? Ты нынче сама не своя! Я тут прознал, что ты уезжаешь, а мне и не словечка! Что я такого сделал?

В ответ Элис только вздернула подбородок. Она ждала подходящего момента, дабы ослепить поклонника роскошью и величием повергнуть в ничтожество. Печальная правда заключалась в том, что Элис уже сомневалась, а стоит ли поощрять его на прежних условиях; разве она не стояла на цыпочках, подобрав юбки, на берегу ручья, что разделяет плебейство и знать, разве не готовилась изящно переступить на другой берег, оставляя позади домашнее рабство, красные руки, чепчики и покорность? Так как же ей выйти замуж за парня, у которого грязные ногти, а одежда пропахла клеем? Ей подобало, приличия ради, сразу дать ему понять, что с ее стороны обратить на него внимание — и то несказанное снисхождение.

— Элис, девочка моя! — снова принялся увещевать Джон.

— Мисс Кокс, если угодно, Джон Джефсон, — возразила Элис.

— Да что на тебя нашло? — воскликнул Джон, и в голосе его впервые прозвучало негодование. — Ну, ежели ты сама от себя отрекаешься, так пусть будет мисс Кокс. Сдается мне, что и сам я — уже не я; словно влез в чужую шкуру, или, по крайней мере, приставил к собственной голове чужие уши. В жизни своей не видывал и не слыхивал, чтобы Элис так себя вела! — добавил он, мрачно и изумленно оборачиваясь к горничной за словечком сочувствия.

Это движение не пришлось по душе Элис, и она решила, что пора себя обелить.

— Видишь ли, Джон, — изрекла она с достоинством, поворачиваясь к нему спиной и притворяясь, что стряхивает пыль с абажура, — есть вещи, которые не во власти женщины, и, стало быть, ни один мужчина жаловаться не вправе.