|
«Здесь он, с какой-то девахой незнакомой… Гриша, как зовут-то подружку?» — «Не ваше дело, бесстыдники, напутали девушку своим ревом и не называйте меня при ней Распутиным, она вашего фольклора не в курсе!» — «А кто же ты есть, как не Распутин?! Зовут Григорием, борода черная, нрав дикий, русский…» — «Григорий Ефимович Капустин, прошу впредь при дамах именовать так и только так…» — «Да кто ж такое выговорит в трезвом-то состоянии?!» — «Распутин, не морочь братьям-звездоходам непарные головы и парные не парь, двигай ко мне по траектории светового луча, сам-то я до тебя нескоро доберусь в своей скорлупе… хочу выпить за твое умение, за твой кураж… и девочку свою прихвати, я ей про тебя такого порасскажу, а отбивать не стану, нынче не мой день, будь спокоен, не в лучшей я форме…» Кто-то подхватил про лучшую форму и спросил, почему не видно Куно Харденбурга, вот уж кто из пижонов пижон, без галстука и в сортир не наведывается. Все в единый момент приутихли, переглянулись и повели глазами долу. «Что я сказал не так?!» Хотя и без того уже все было понятно. Короткий вопрос: «Где и когда?» — «На позапрошлой декаде, система Угерхарнесс. Удаленность — сто восемьдесят два парсека. Вышел на своем „Эфиальте“ из казуального портала в пылевом облаке, поднял защиту с задержкой… ему бы обратно нырнуть в портал, пока не закрылся, и уйти на базу, ремонтироваться, а он пошел на посадку… везунчик, сорвиголова, понадеялся на удачу… сгорел, как китайский фейерверк». — «Вот дурак-то», — проронили без злобы, без осуждения, с одной лишь досадой. Выпили молча, не чокаясь. И уже зазвучало по углам: «Не так нужно было, не так…»
О себе — ни слова. Как будто бы ее там и не было. Так я тоже умею. Хотя иной раз и проговариваюсь. — У тебя может создаться впечатление, — продолжает Джильда, усмехаясь, — будто звездоходы — грубые, неотесанные существа, движимые простыми инстинктами и стремящиеся к низменным удовольствиям. Могу тебя заверить: это не так. То, что происходит в «Трех планетоидах», не более чем игра. Стилизация под пиратскую вольницу. Разрядка на массу. Это весело, это забавно, это сближает тех, кто порой не в лучших отношениях. Между тем никто из нас не пьет царскую водку и не закусывает стаканами. Многие, о ком ты услышала, в обычной жизни весьма образованные и даже утонченные натуры. Сеньора Петроски прекрасно музицирует на старинных инструментах вроде клавесина или спинета и, кажется, даже сама сочиняет. Красавчик Рико читает курс сверхточной навигации в Академии астронавтики, я сама у него училась. Поэтому никто и не поверил, чтобы такой ас, как он, мог разбиться на Джерманотте, все сочли, что это какой-то нелепый розыгрыш… Куно Харденбург пишет детские книжки про чизвиков… писал… Кротко интересуюсь: — А ты? — А я? — Джильда строит унылую гримаску. — Занимаюсь благотворительностью. Обучаю вождению юные математические дарования. Спустя полтора часа мы вываливаемся из экзометрии через регулярный портал в окрестностях Боадицеи, третьей планеты в системе Альфа Центавра. У нас обширная программа, равно познавательная, как и туристическая. Джильда рисует волнующие перспективы: «Когда математика тебе окончательно остофигеет и ты забросишь это пустое занятие, я возьму тебя в компанию штатным пилотом. Будешь выгуливать сюда пожилых искателей впечатлений, так что примечай особенности маршрута…» Здесь мы проведем весьма насыщенные событиями сутки. Нам предстоит на автоматизированном, то есть совершенно безлюдном орбитальном причале дождаться челнока, который доставит нас на поверхность. |
