— Что ж, значит, мы опять друг друга не поняли, — он спокойно завершил поднятую тему, — Не беспокойся, мои проблемы больше тебя не коснутся! Завтра я разберусь с делами здесь, и вплотную займусь Диантом. Если получится, то завтра же мы и уедем. Если ты, конечно, не пожелаешь сделать это немедленно — задерживать я не вправе! Прошу извинить, что сегодня развлечь не смогу, вынужден удалиться.

Дамир отвесил изысканно-небрежный поклон, выглядевший в степном антураже неуместно, и резко развернувшись, направился в сторону разошедшихся орков.

Этой ночью оба думали примерно об одном: что может быть глупее, чем на основании одной короткой встречи, придумать себе идеальный образ, мечту, — и влюбиться в нее? Наверное, только упрямо держаться за придуманное, наперекор всему игнорируя суровую реальность. И жгло сейчас не столько оскорбленное самолюбие и уязвленная гордость, сколько разочарование. От него сложнее всего оправится. Иногда оно убивает. Редко тело, чаще душу. Чаще часть, — и очень важную часть, каким бы сильным человек не был. То, благодаря чему мы умеем мечтать и верить, и стремиться к мечтам, и воплощать веру…

Лизелла не спала, но успешно притворилась спящей, когда на рассвете Дамир осторожно вошел в шатер и стал тихо собираться. Она различила звяканье ножен, слышала, как он переговаривается с кем-то, ржание лошадей и не выдержала. Увидев неподалеку у коновязи Ресса, — решительно окликнула.

— Что происходит? Куда вы собираетесь?

— Навестить Алдар-бату, — орк продемонстрировал клыки. Внушительные, надо сказать.

Лизелла обернулась на Дамира, снова ныряющего в шатер и, — не узнала: куда делся, ставший уже привычным образ кочевника! Разве что неизменный Хаген остался от прежнего облика: косы исчезли, черные волосы были распущены, и лоб охватывал тонкий гладкий серебряный обруч. Потертую куртку сменил черный же шелк, а сабли — шпага и дага в изумительной работы ножнах у драгоценного пояса. Черное корзно с роскошной вышивкой было сколото на плече массивной фибулой в виде оскаленной волчьей головы… Признаться, впечатляло! Даже какого-то величия в осанке прибавилось. Принц Черного трона! Явись он таким перед Советом — они никогда не согласились бы ни на какие условия.

— Кого? — переспросила потрясенная и даже немного испуганная переменой девушка.

— Алдар-бату — брат Юлдуз-ханым и глава Союза басканов.

Лизелла приподняла брови: понятно, принц едет в гости к оскорбленной степной княжне и ее брату, князю.

— Зачем?

— Вчера, когда Белый ворон объявил, что Юлдуз-ханым не жена ему и сказал, что ни один мужчина не возьмет себе такую капризную и сварливую женщину, — скалясь пояснил Ресс, — Юлдуз-ханым подтвердила, что он ей не муж и обвинила его в бесплодии. Такое нельзя оставлять! Того, кто не способен зачать ребенка ни одной из своих жен, — будут уважать меньше, чем паршивого шакала.

Лизелла уже хотела съязвить по поводу подтверждения мужественности, когда до нее дошло еще кое-что.

— Жен?!

Орк повернулся к ней с непередаваемо-хитрым выражением раскосых глаз: Лизелла закрыла рот и сорвалась обратно в шатер.

— «Жена»? — прошипела она, стараясь не потревожить безмятежно спящего Дианта, столкнувшись в проеме с Дамиром.

— Вчера я сказал Юлдуз, что ты уже два года моя жена и живешь в доме моего отца, — безразлично сообщил он, поднимая упавшие дары, которые выбрал: свои собственные сабли и затканный золотом плащ, — не иначе наведался ночью в сокровищницу Башни.

— Извини, если тебя это задевает, но сегодня я подтвержу наш «брак» перед Алдаром, что бы не оскорбить своего кровного брата и его род пренебрежением.