— Ты признаешь их законы? — ошеломленная Лизелла шла за ним, пытаясь собраться с мыслями.

— Я живу здесь.

— Но тогда ты подтвердишь, что… — она покраснела.

— Если не я, тогда Юлдуз! — отрезал Дамир, — И эта дурочка может распрощаться с возможностью выйти замуж, даже если Алдар отдаст за нею все свои табуны. Плодовитость — ценится здесь превыше всего, означает благословление богов. Бесплодие — позор, последний батрак не примет ее к своему очагу! А если я скажу правду — это будет еще худшим оскорблением и кощунством…

— Правду? — девушка обошла его и заглянула в лицо.

— Лиз, ты будешь немного удивлена, но плодить ублюдков по всему свету несколько противоречит моим принципам! — отрезал теряющий терпение Дамир вырывая у нее поводья, и взлетая в седло, — Или ты думаешь, что я смог бы спокойно жить, зная, что где-то, неизвестно как, растет мой сын или дочь?

Лизелла едва успела отшатнуться, когда он с места пустил жеребца в галоп. Ресс и еще несколько молодых воинов последовали за ним в качестве полагающейся свиты.

Маясь вынужденным бездельем и ожиданием, Лизелла с интересом наблюдала за притихшим принцем: мальчик все же принял планшет и сейчас сосредоточенно что-то рисовал, склонив голову к плечу. Взявшись за карандаш, он невольно проявил еще один свой неоспоримый «порок»: Диант оказался левшой. При письме его скорее всего переучили, но рисовал он именно так как ему было удобнее от природы.

Девушка улыбнулась — Дамир оказался прав и в этом: мальчик был спокоен, даже умиротворен, ожившее лицо осветилось удовольствием и счастьем, а взгляд стал вдумчивым и серьезным. Диант отдавал своему увлечению всю душу, и наверняка предпочел бы подобное занятие всем коронам мира. Славный парнишка! У него начал возвращаться интерес к жизни: еще с утра скованный и настороженный, он уже с любопытством поглядывал на коллекцию оружия Дамира, вывешенную на кошме, правда пока только когда думал, что на него никто не смотрит. Перестал смущаться волшебницу и даже не вызвал к себе ни одного волка, похоже окончательно причислив девушку к своим друзьям и защитникам.

Правда, когда она осторожно подсела рядом и попросила разрешения посмотреть его рисунок, личико мальчика снова утратило все краски. Диант даже дышать перестал, прижимая бумагу к груди, а потом протянул планшет так, словно вырывал у себя сердце и виновато опустил голову. Потрясенная Лизелла не сразу решилась взглянуть на наброски, а когда взглянула — слезы навернулись на глаза: сквозь пламя костра на нее снова смотрел шаман… Следующий лист — Дамир, его улыбка… И волки — от первых неуверенных штрихов до…

— У меня бы никогда так не вышло! — искренне восхитилась волшебница, — У тебя дар, Ди! Не потеряй его…

Диант, ошеломленный подаренной вдруг надеждой, вскинул на нее глаза, которые казались необыкновенно большими на осунувшемся лице. Он все еще молчал, но взгляд передавал то, что не смогли бы описать любые слова. Будучи не в силах тоже произнести что-либо, Лизелла обняла его, и внезапно серый зеркальный барьер выгнулся навстречу, натянувшись до предела, что бы тут же рикошетом пойти обратно — тоже до предела… Мальчик охнул и осел.

Нашлась, чародейка хренова, — отчаянно ругалась на себя Лизелла, тщетно пытаясь привести Дианта в чувство, — Грош тебе цена! Что ты можешь вообще… Фокусы балаганные показывать, да занудным тоном формулы объяснять, которые сама ни беса не понимаешь!

Диант — не реагировал. Пульс бился под пальцами обезумевшей птицей в клетке… Горло не успевало пропускать вздох.