Все примолкли. Всем стало жарко, потому что верх был опущен, а солнце припекало. Энгель выкурил сигарету, ни разу не оглянувшись на Ника Ровито, поэтому он не знал, смотрит ли Ник на него своими рыбьими глазами Энгель видел людей на тротуарах. Они показывали пальцами и говорили своим детям «Вон он, Ник Ровито, большой гангстер У него миллионы долларов, прекрасные женщины и заграничная выпивка. Он пользуется влиянием в высоких кругах Он очень злой дядя, и я не хочу, чтобы ты вырос таким же. Видишь, вон он, в шикарной машине»

Ник Ровито смотрел вперед. Обычно он махал детям рукой, улыбался и подмигивал, но сегодня было не до того: слишком скорбный и торжественный случай.

Прошло несколько минут, и вдова Чарли разревелась.

– Чарли был хороший человек, – возвестила она сквозь слезы. – Мы с ним так здорово жили целых семнадцать месяцев! – Совершенно верно, милая, – ответил Арчи Фрайхофер и похлопал вдовушку по коленке.

– Жаль, не было прощания с телом, – заявила она, промокая глаза маленьким платочком. – Жаль, что я не смогла в последний разочек взглянуть на него. Я отдала им его лучшие ботинки и французские трусики, и сорочку от братьев Брукс, и итальянский галстук, и хороший синий костюм. Они его обрядили, а никто даже не смог сказать «прощай».

Вдова расстраивалась все больше и больше. Ник Ровито похлопал ее по другой коленке и сказал:

– Ничего, Бобби, пусть его запомнят таким, какой он был. – Наверное, вы правы, – согласилась вдова.

– Конечно. Бобби, ты передала им его одежду, синий костюм и прочее. Какой именно синий костюм?

– У него был всего один синий.

– В котором он ездил по командировкам?

– Он всегда возвращался домой в этом костюме!

Не выдержав воспоминаний, вдова опять расплакалась.

– Ну‑ну, – промямлил Арчи Фрайхофер. На сей раз он сжал вдовушке ляжку.

Наконец все машины были заполнены, и кортеж выбрался на шоссе. Доехав до Белт‑Парквей, машины направились на юг. Скорость тут была ограничена пятьюдесятью милями в час, но кортеж развил все семьдесят, поскольку заупокойная служба немного затянулась.

Кладбище располагалось возле Пэрдегат‑Бэзин, за новым жилым районом, блестевшим на солнце как груда новеньких японских игрушек. Все вылезли из машин, шесть человек опять подхватили гроб и понесли его к могиле, над которой уже были натянуты лямки. Гроб поставили на них, священник произнес по‑английски заупокойную молитву, и могильщик нажал кнопку. Зажужжали лебедки, гроб опустился. Все, погребение завершилось Энгель стоял в стороне на травке и думал, что в такой денек неплохо бы сыграть в гольф. Интересно, много ли сегодня народу на городской площадке? Вероятно, да. (К гольфу Энгеля приохотила мать, твердившая, что это игра больших начальников).

По пути к машине Ник Ровито приблизился к Энгелю и сказал вполголоса:

– Запомни место, где его зарыли.

Энгель оглянулся, запомнил место и спросил:

– Зачем?

Ник Ровито ответил:

– Нынче же ночью ты должен выкопать тело.

Глава 2

Алоиз Энгель родился на Вашингтонских Холмах в северном Манхэттене за двадцать девять лет, четыре месяца и три дня до того, как Ник Ровито велел ему превратиться в гробокопателя. За это время кем он только не был, но вот грабить могилы не ходил ни разу.

Алоиз был единственным сыном Фреда Энгеля и Фрэнсис Энгель. Его отец владел маленькой лавочкой на проспекте Святого Николаса и торговал сигаретами и журналами, а в подсобке держал зальчик для круглосуточной игры в покер.