Итак, у него все еще недостаточно информации. Ему нужно дождаться встречи с Марго Кейн, и уж тогда он, черт побери, вытянет из нее правду.

Энгелю не сиделось на месте, и он решил, что дожидаться наступления темноты бессмысленно. Он расплатился по счету, вышел из ресторана и уже в шесть ноль пять поймал такси, вызвав бурное недовольство пожилой дамы с грудой пакетов из Клейновского универмага.

– Ну и взбесилась же она, – сказал таксист. Ему было наплевать, кто победил, в конце концов деньги есть деньги. – Перекресток Третьей авеню и Шестьдесят седьмой улицы, сказал Энгель.

Таксист не приглядывался к его лицу, и радиоприемника в машине не было, так что Энгель на время почувствовал себя в безопасности. Он забился в угол заднего сиденья за спиной водителя и повернулся затылком к потоку пешеходов, мелькавших за окном.

Поездка по городу была настоящим испытанием для нервов, но на сей раз страдал водитель, а не Энгель. Он вылез из машины на Шестьдесят седьмой улице и расплатился, оставив умеренные чаевые, чтобы не давать таксисту повода его запомнить. Пройдя до Шестьдесят восьмой улицы, он свернул на восток.

Номер 198. Старый дом из красного кирпича, ухоженный садик у крыльца. Окна первого этажа и входная дверь забраны решетками. Во втором этаже‑два удлиненных окна слева от входа, окна третьего и четвертого этажей увиты плющом. На втором и третьем этажах горит свет.

Энгель прошелся перед домом, высматривая, нет ли поблизости полиции или людей из организации. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он повернулся, прошел назад и поднялся по ступенькам к входной двери.

Тут было два звонка – верхний с надписью «Райт», нижний – «Кейн». Энгель нажал кнопку «Кейн», и спустя минуту из‑за двери раздался голос Марго:

– Кто там?

Энгель наклонился к решетке.

– Энгель, – сказал он. Пришло время действовать решительно. Если она не впустит его, придется найти другой способ. Однако Марго ответила:

– Минутку, мистер Энгель, – и минуту спустя появилась у двери, открыла ее и, улыбаясь, сказала: – С тех пор, как мы встречались в последний раз, вы стали настоящей знаменитостью. Входите.

На ней были черные широкие спортивные брюки, черный с красным свитер и красные туфли. Она, как всегда, казалась невинной, очаровательной и совсем не опасной.

Энгель вошел в дверь и закрыл ее за собой.

– Спасибо, что впустили.

– Не стоит, не стоит. Пойдемте в гостиную. Ведя Энгеля по длинному застеленному темным ковром коридору с канделябрами на стенах, она бросила через плечо:

– Вы не сказали мне, что среди ваших преступных делишек числятся и мокрые дела. Я правильно употребила выражение? Мокрые дела?

– Да, есть такое выражение.

Марго открыла раздвижные двери, и они вошли в гостинуюкомнату с теми самыми удлиненными Окнами.

– Садитесь, где вам хочется, – сказала она, закрывая двери. – Хотите что‑нибудь выпить? Красный портвейн?

– Нет, спасибо.

Энгель устроился в викторианском кресле, обманчиво хрупком на вид.

Марго легла рядом на старинной тахте – Полагаю, – начала она, – вы пришли, чтобы попросить меня подтвердить ваше алиби на прошлую ночь, но, боюсь, я не могу этого сделать. Дело в том, что после того, как мы вернулись в город, у вас оставалась масса времени съездить в Нью‑Джерси и убить этого несчастного. Впрочем, я в любом случае не отважилась бы признать, что провела с вами хотя бы часть вечера в Новой Англии. Надеюсь, вы меня понимаете.

– Я пришел не за этим, – ответил Энгель.

– Простите?

– Я пришел спросить, как вам удалось заставить Герберта Роуза подставить меня.