Старый и ветхий домишко Зотовых вспыхнул, как порох.

В этот день в Волчьих Норах спалили ещё семь домов.

Обезумевшая Зотиха переселилась с ребятишками в баню, а Калистрата с десятком других мужиков дед Фишка увёл ночью в буераки к партизанам.

На другой день штабс-капитан Ерунда решил собрать всё население на сход.

Два казака, чубатые, скуластые, бросились сгонять народ, но к назначенному часу у церкви на площади было десятка три баб, кучка ребятишек и несколько стариков.

Строго помня наказ Матвея - ничего не пропускать мимо своих ушей и глаз, дед Фишка тоже пришёл.

Штабс-капитан Ерунда въехал на площадь верхом на белой лошади с десятком конников. Увидав его, дед Фишка толкнул локтем в бок своего сверстника Лычка и тихо проговорил:

- Гляди-ка, Григорий! Царь! Только, нычить, подданных маловато.

Пряча хитрую улыбку, старики опустили голову.

- Шапки долой!- заревел старший урядник, выскакивая впереди штабс-капитана.

Дед Фишка, Лычок и полуслепой старик Петрунёк сняли шапки. Бабы затревожились, переглядываясь и не зная, надо ли им снимать платки.

Штабс-капитан Ерунда остановился, окинул взглядом небольшую кучку людей и, щуря свои белёсые, как у; пегой лошади, глаза, спросил Евдокима Юткина:

- Староста, все тут?

- Какое там все! Скрываются, ваше благородие. Штабс-капитан приподнялся на стременах и, взмахнув плёткой, крикнул:

- Р-р-ра-зогнать эту рвань!

4

Дед Фишка из буераков возвращался в потёмках. Шёл он, не спеша, то дорогой, то обочиной леса. Часто останавливался, прислушивался. Ходить без опаски стало рискованно. По ночам, побаиваясь, видимо, налёта партизан, штабс-капитан Ерунда высылал конные дозоры.

Когда дед Фишка вошёл по узкому пустынному проулку в село, было уже совсем темно.

Возле избы Филиппа Горшкова он остановился и, осмотревшись, постучал в окошко. Окна в избе были дыроватые, залатанные тряпками и куделью. В одну из дыр высунулась чья-то голова.

- А кум Андрей дома?-спросил дед Фишка.

- На сходку ещё в потёмках увели,-ответил женский голос.

- Ну-ка, выйди, кума,-сказал дед Фишка.

Голова мгновенно скрылась в темноте. Через минуту дед Фишка стоял уже во дворе Горшковых и вполголоса говорил

- От мужиков, кума, иду. Филипп наказал к вам зайти. Под клетью амбара спрятан у него дробовик. Велел он добыть его оттуда и тайком перенести на зады, положить под черёмуховый куст. Завтра ночью он его заберёт. Домой-то заходить не будет. Сама знаешь: бережёного бог бережёт…

Ну, прощевай-ка. Да не забудь насчёт дробовика-то.

- Ладно, кум, старик придёт - скажу,- проговорила старуха, поднимаясь на крылечко.

Дед Фишка вышел со двора Горшковых и, не доходя до мостика, пересекавшего мутный, грязный ручей, повернул к большому недостроенному дому Тимофея Залётного. Тут старика словно поджидали. Едва он прикоснулся к окну, как оно раскрылось и старик увидел жену Тимофея.

- Феклуша, мужичок твой жив-здоров. Наказывал весь свинец, какой он из городу привёз, в баню под шюши положить. Завтра ночью он за ним наведается. Домой-то не обещал. Если, нычить, желаешь повидаться- подожди у бани. Это я уж от себя тебе говорю. Знаю, что тоскуешь, не чужой… Ну, будь здорова. Да о деле не забудь.

- Что ты, дед Фишка! С утра всё соберу,-сказала Фёкла, довольная тем, что старик принёс ей весточку от мужа.

Выполнив все поручения партизан, дед Фишка направился к своему дому. Вдруг неподалёку послышались голоса.

«Не патруль ли? «- пронеслось в уме старика. Встречаться с солдатами у него не было никакого желания.

«Надо утекать»,-подумал он и, перескочив через забор, притаился.

Мимо прошли двое.