Возьмите мягкую мебель, характерную для «ар деко» или, напротив, постмодернизма, эпоху которого сегодня уже можно считать закончившейся. Возможно, она выглядит шикарнее, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что сидеть на ней ничуть не удобнее. Более того, на многих соблазнительных на вид предметах мебели сидеть некомфортно и небезвредно. Не будем всуе забывать и о том, что настрой на эргономичность мебели, однозначно заметный с начала шестидесятых, — лишь побочный продукт развития идей функционализма. Какие такие дизайнерские теории вызывают к жизни инструмент, конструкция которого позволяла бы решить требуемую задачу простейшим и наименее мучительным образом? Такой подход возможен, только если человек априори считает функциональность смыслом существования инструмента, его raison d'être.
Несправедливо мало написано и сказано о норвежском мебельном дизайне, а ведь он много лучше своей репутации. Мне могут возразить, что в Норвегии не воссияли такие звёзды мирового масштаба, как датчанин Арне Якобсен или финн Алвар Аалто. На самом деле как раз в шестидесятых норвежский дизайн шёл ноздря в ноздрю с датским и шведским и наряду с ними составлял «Скандинавский дизайн». Когда Джон Леннон в небезызвестной композиции «Битлз» поминает некое «норвежское дерево», это вовсе не метафора, как многие считают, марихуаны, а попытка героя, пришедшего к современной, следящей за модой лондонской девушке, описать интерьер её квартиры, то есть скандинавский стиль дизайна и светлое дерево. Особо преуспело архитектурное бюро Растад и Реллинга, оно без устали фонтанировало оригинальными и красивыми идеями, пока в 1970-х декаданс не вступил в фазу острейшей зависимости от сенсационности и не совратил и этих дизайнеров. Хороший пример успеха, в том числе и коммерческого, — стул Ингмара Реллинга «Сиеста», наделавший шума при своём появлении в 1965 году и позднее купленный лондонским Музеем Виктории и Альберта (а также, в количестве двенадцати экземпляров, Джимми Картером для Белого дома). Мне он чрезвычайно дорог ещё и тем, что является вариацией на тему роэвского стула «Барселона», моего фаворита, навеянного, если верить легенде, тронами римских императоров. Форма и положение тела сидящего практически одинаковы, но если Ван дер Роэ использовал сталь, то Реллинг — гнутое ламинированное МДФ, за счёт чего достигается большая органичность. Гнутое дерево неоспоримо является уникальным вкладом Скандинавии в искусство дизайна двадцатого века, а вдохновителем и первопроходцем тут был Алвар Аалто.
(Позволю себе утверждать, что в Норвегии ценность ламината как материала была отчасти девальвирована. До сих пор наивысшим достижением норвежского мебельного дизайна с точки зрения объёмов продаж остаётся стул «Ламинетте». Этим созданным Свейном Иваром Дюсте в 1964 году и воплощённом стараниями АО «Мёремебель» предметом, который «удобно также ставить один на другой», меблированы все, я думаю, без исключения залы заседаний нашей страны, но, говоря непредвзято, он не ослепляет красотой.)
Хотя единственная по-настоящему революционная идея родилась в норвежском дизайне не в эту порядком подзабытую эпоху золотого века, а в куда более сомнительные с эстетической точки зрения семидесятые. В 1979 году в Копенгагене на Мебельном форуме впервые было выставлено кресло «Баланс», разработанное Тургейром М. Гримсрюдом в соавторстве с датским ортопедом и специалистом по эргономике А. К. Мандалом и мастером Хансом X. Менгсхоэлем. «Баланс» предлагал абсолютно новую посадку, рассчитанную на долгое неподвижное сидение где-нибудь в конторе. Принципиально новым был наклон сиденья и ножек вперёд. Оказалось, что перенося нагрузку с тазобедренных и спинных мышц на бёдра и голени, человек разгружает позвоночник, тем самым уменьшая риск его заболевания. Идея наверняка подсказана позой медитирующего буддиста, который балансирует, сидя со скрещенными ногами, и достигает наивысшего равновесия и покоя. |