Изменить размер шрифта - +
До вчерашнего вечера я считал, что подобное, как говорится, «не в моём вкусе», но теперь я знаю правду — прежде я не имел о «подобном» представления. Из книг, пьес и рассказов окружающих я знал, что такое случается, более того — что это закономерно, но до сих пор я, можно сказать, оголтело отвергал возможность дилеммы такого рода как несчастья, настигающего лишь нарушителей границ дозволенного. Теперь я вижу, что заблуждался.

И откуда мне знать, раз уж на то пошло, что у Катрине нет связей подобного рода? Возможностей у неё предостаточно, да те же регулярные ночёвки в Стокгольме, например. Вот был бы смех, если, пока я тут терзаюсь — виноват, с «терзаниями» я поспешил, — она давным-давно завела себе bel ami и живёт двойной жизнью без видимого урона нашему союзу. Склонен ли я так думать? Нет. Но возможности такой я отныне не исключаю. Мы никогда не обсуждали этого серьёзно — чего мы ждём друг от друга с точки зрения искренности и верности. Блистательное отсутствие договорённостей на эту тему я истолковал как сами собой разумеющиеся, не требующие дискуссий требования искренности и верности. А что, если я ошибался? Если разговоры на эту тему не велись, поскольку были неприятны, не мне, но Катрине?

Одно я знаю наверное: я лично эту тему поднимать не намерен.

То, что я так дотошно и откровенно — по крайней мере, с самим собой — рассуждаю об измене, или шагах, которые к ней приведут, не означает, что в наших с Катрине отношениях мне почудилось «охлаждение». Во-первых, нет, во-вторых, пылкостью они никогда не отличались. Рискуя забыть тот накал страданий, и её, и моих, которые свели нас вместе и предопределили наш союз, я смотрю на наши с Катрине отношения как на деловые. Описывая их, я часто и охотно пользуюсь даосскими образами инь и ян: целостный круг, скроенный из двух одинаковых фигур, более всего похожих на близнецов в утробе. У белого плода чёрный глаз, у чёрного — белый; в каждом частица другого. Изображение не соперничества, но баланса и гармонии. Дополняющих друг друга плюсов, в том числе, хоть и в меньшей степени, в сфере секса. Наши отношения устроены на манер братско-сестринских, и до сих пор я видел в этом их силу, этим объяснял их ясность и прочность, особенно заметные на фоне истеричной личной жизни наших приятелей, с бесконечными ссорами, съездами-разъездами и трагическими травматичными разрывами.

Взявшись характеризовать мои отношения с Сильвией, я вынужден отказаться от единства инь-ян как модели возможных отношений. Маловероятно, чтобы у нас нашлись точки соприкосновения. Поэтому не пригодится и выражение «дополнять друг друга», ибо оно предполагает значительный объём не нуждающихся в дополнении совпадений, а об этом речи нет. Здесь эффект основан на контрасте. Образ, устраивающий меня эстетически и, насколько подсказывают мне опыт и сердце, верно передающий суть — вписанный в квадрат круг. Эти фигуры хоть и подчиняются одному закону бытия, различны в корне. Мне не претит сравнение с квадратом — для меня это совершенная форма (меня иногда зовут «перпендикуляром»). Круг же идеально подходит для Сильвии, даже визуально. Так она уже обустроилась в моём восприятии, все эти округлости и изгибы, которые Мис ван дер Роэ называл субъективными формами, но которые стремятся быть сведёнными к объективно прекрасному, к кругу. Любой круг вписывается в квадрат. При этом обнаруживается, что на самом деле у круга и квадрата есть точки соприкосновения, их четыре, по одной на каждую сторону света: северная, южная, восточная и западная. Этого достаточно, чтобы постулировать связь двух объектов (что никак не отменяет напряжения между ними). Квадрат стискивает крут в объятиях, а кругляшечка пухнет, пыжась заполнить квадрат своей самобытностью, пока соприкосновение не становится зримым фактом.

Эротичный образ или, если угодно, образ эротики. Или предвкушение её, как со мной сейчас.

Быстрый переход