Он обернулся через плечо:

— Чего надо?

Мужчина лет пятидесяти, чернокожий, и совершенно очевидно — не Вайсс.

— Ох… — пробормотал я со своей всегдашней находчивостью. — Здрасте.

— Чертовы мальцы в замок налили клею, — сообщил он, снова отворачиваясь к воротам.

— Ну надо же, — вежливо отозвался я.

Впрочем, я так и не узнал продолжения этой истории, потому что вдалеке за полем, на улице со стороны центрального входа раздались гудки автомобилей, скрип металла о металл. А еще, гораздо ближе, буквально в самой моей голове, какой-то голос прошипел: «Придурок!» И, даже не задумавшись, откуда я знаю, что это именно Вайсс протаранил автомобиль Риты, я перемахнул через забор и бегом помчался через игровые площадки.

— Эй! — закричал мне вслед слесарь, но на этот раз я отбросил всю свою вежливость и не стал дожидаться его расспросов.

Разумеется, Вайсс не стал бы взламывать замок — ему это ни к чему. Конечно, ему незачем было проникать в школу и пытаться перехитрить или опередить десятки усталых учителей и сотни диких детей. Ему нужно было только поджидать снаружи, в потоке машин, подобно акуле, барражирующей у края рифа…

Я бежал со всех ног. Поле было какое-то неровное, но трава на нем короткая, аккуратно подстриженная, и я сумел развить приличную скорость. Уже даже начал поздравлять себя с тем, что великолепно бегу… но потом поднял взгляд от земли, желая посмотреть, что творится впереди. Плохая идея: я сразу споткнулся и с восхитительной скоростью рухнул лицом вниз. Сгруппировался в комок, перекатился через голову в настоящем полуторном сальто и плюхнулся задницей на что-то мягкое.

Тут же подскочил, снова бросился бежать, слегка прихрамывая из-за растянутой лодыжки (а в голове мелькали образы: огромный муравейник, раздавленный человеческой бомбой — мной).

Уже близко; испуганные, встревоженные голоса с дороги, затем вопль боли. Ничего не видно, лишь столпотворение машин, скопление людей, пытающихся разглядеть нечто на дороге. Я вышел через калитку в заборе и оказался у центрального въезда в школу. Здесь пришлось замедлиться, протискиваться сквозь толпы детей, учителей и родителей, запрудивших выход из школы, но я прорвался максимально быстро и выскочил на проезжую часть. Последние 150 футов, и я выбежал туда, где все движение замерло, застыло вокруг двух машин, столкнувшихся в ужасной аварии. Одна машина — бронзовая «хонда» Вайсса. Вторая — Риты.

Самого Вайсса видно не было. Рита сидела у капота, одна рука вцепилась в Коди, другая — в Эстор. Они были живы и невредимы; я замедлил бег и подошел к ним шагом.

— Декстер, ты откуда?

— Я был поблизости… Ай!

Мое «ай» объяснялось не внезапной вспышкой сообразительности: это сотни муравьев, очевидно, наползших на меня, когда я упал, вдруг впились в мою спину, одновременно, словно повинуясь некоему телепатическому сигналу.

— С вами все нормально? — выдохнул я, лихорадочно стаскивая с себя через голову рубашку.

Все трое уставились на меня с некоторым раздражением и тревогой.

— Ты что? — удивилась Эстор. — Ты же снял рубашку прямо посреди дороги!

— Муравьи, — объяснил я. — Вся спина в муравьях.

И стал хлестать себя по плечам рубашкой.

— В нас кто-то врезался, — проговорила Рита. — И хотел схватить детей!

— Да, знаю, — отозвался я, изгибаясь настоящим кренделем в попытке избавиться от муравьев.

— В каком это смысле — знаешь? — изумилась Рита.

— Он скрылся, — произнес кто-то сзади. — Быстро бегает.