— Присаживайтесь, пожалуйста.

Рэнкин, оставаясь прямым и натянутым как струна, согнулся и опустился на стул.

— Я хочу, чтобы это дело получило самую широкую огласку, — продолжал он. — Дюранта надо выдворить из города. Он ни черта не смыслит в деле, плут, обманщик, словом, непорядочный человек.

— Вы хотите получить с него полмиллиона долларов?

— Да, сэр.

— И хотите дать самую широкую огласку этому делу?

— Да, сэр.

— Вы хотите доказать, что от его действий пострадала ваша профессиональная репутация?

— Верно.

— И ущерб равен полмиллиону долларов?

— Да, сэр.

— Вам придется объяснить, каким образом это было сделано.

— Он открыто заявил, что я не разбираюсь в искусстве, что мои оценки ничего не стоят и что от этого пострадал один из моих клиентов.

— А кому он об этом заявил? Скольким людям? — спросил Мейсон.

— Очень долго я подозревал, что это были всего лишь намеки. Теперь у меня есть свидетель — молодая женщина по имени Максин Линдсей.

— И что же он сказал Максин Линдсей?

— Он сказал, что картина, которую я продал Отто Олни, — заурядная подделка, при первом взгляде это распознал бы любой агент.

— Об этом он сказал только Максин Линдсей?

— Да.

— В присутствии свидетелей?

— Других свидетелей не было. При подобных обстоятельствах вряд ли они возможны.

— Каких обстоятельствах? — уточнил Мейсон.

— Он пытался произвести впечатление на молодую особу, короче говоря, клеился к ней — так, по‑моему, теперь это называется.

— Она рассказала кому‑то еще о том, что узнала? — поинтересовался Мейсон. — Другими словами, стала ли эта информация достоянием других?

— Нет. Максин Линдсей учится рисовать. Два‑три раза мне удавалось оказать ей кое‑какие услуги. Помог удачно купить краски и все остальное, за что она была мне очень благодарна. Придя ко мне, Максин все рассказала, чтобы я был в курсе проделок Дюранта. Конечно, кое‑что мне было известно, но впервые появилась возможность доказать.

— Итак, я повторяю свое утверждение: вы не хотите возбуждать это дело.

— Боюсь, я не понимаю вас, — уже спокойнее сказал Рэнкин. — Мои финансовые дела в порядке. Чековая книжка при мне. Я готов выплатить аванс. И я хочу возбудить иск немедленно. Иск на полмиллиона долларов. Конечно, если вы не хотите заняться этим делом, я всегда могу…

— Спуститесь на землю, — начал успокаивать его Мейсон. — Давайте посмотрим на факты.

— Очень хорошо, продолжайте — о фактах, так о фактах.

— Итак, Максин Линдсей знает, что Коллин Дюрант сказал, что вы продали Отто Олни картину, которая не является подлинной. А кстати, сколько вы получили за нее?

— Три тысячи пятьсот долларов.

— Хорошо, — продолжал Мейсон. — Максин Линдсей знает, что сказал Дюрант. Вы предъявляете иск на полмиллиона долларов. Это попадает в газеты. На следующее утро миллионы читателей узнают, что Лэттимер Рэнкин, агент по продаже картин, обвиняется в том, что всучил подделку. Это все, что они запомнят.

Чепуха, — взорвался Рэнкин. — Они узнают, что это я подал на Коллина Дюранта, что хоть кто‑то осмелился привлечь к ответу этого прохвоста.

— Нет, не узнают, — стоял на своем Мейсон. — Прочитав, они запомнят только то, что один эксперт сказал, будто вы всучили подделку за три тысячи пятьсот долларов богатому клиенту.