— И мы опять возвращаемся к тому, что свидетельства искали и нашли в посольстве Роверина, — глухо, словно коря себя за мою несдержанность, произнес Сэм. — Значит, это был не случайный человек. Ты сможешь узнать у Елизаветы Николаевна, имелся ли в окружении ее подруги кто-то достаточно близкий, готовый бросить все, чтобы последовать за ней в степь?

— Да, — кивнула я, тоже об этом подумала. Жаль, что не во время разговора с матушкой, а уже по пути в департамент. — Где они могли остановиться?

— В гостинице или на постоялом дворе, если были монеты, — не помедлил с ответом Виль. — Если нет — то для размещения беженцев использовали тогда несколько складов на берегу реки.

— Склады на берегу реки… — приподняв руку, чтобы привлечь к себе внимание, повторил за ним Сэм. Отошел от окна, приблизился ко мне: — После нашего с тобой разговора о тех днях я специально посмотрел хроники.

— И? — тут же напряглась я.

— По приказу императора на складах должны были бесплатно установить магические амулеты, предупреждающие о заболевших, но кое-кто в магическом корпусе посчитал, что выгода — важнее, и продал их состоятельным горожанам. Масштабная эпидемия в Марикарде началась именно там.

Чем дальше я слушала, тем сильнее мрачнела. Картина, предстающая перед нашими глазами, получалась безрадостной, не оставляющей надежд.

— Архивы моргов, — вновь поднялась я из-за стола. Прошла мимо Сэма, стараясь не встретиться взглядом ни с ним, ни с Вильеном, который не сводил с меня глаз. Подошла к окну, но выглядывать не стала. Просто стояла и смотрела вдаль… Куда-нибудь… — Особые приметы: сросшиеся второй и третий пальчики на ноге и россыпь из пяти родинок на правом плече.

— Ты не веришь в лучшее? — подойдя ближе, встал у меня за спиной Сэм.

Странно, но словно именно этого мне не хватало, чтобы перестало быть совсем пусто. Нет, спокойнее я себя не чувствовала, но больше не было ощущения, что осталась наедине с этой болью.

— Нет, — не оборачиваясь, произнесла я. — Если ее не нашли до сих пор, значит…

Мы все понимали, что это значит. И оттого становилось особенно грустно.

* * *

— Ну, вот и все… — чуть слышно прошептала я, откладывая в сторону заключение, которое держала в руках.

Пересмотрели мы их за эти полдня несколько сотен. Умерших в те дни эпидемии было много. Мужчины, женщины, дети… Документы на мальчиков откладывали в сторону, мужчин — тоже. О том, что вместе с Юлией Вертановой в степь отправилась ее горничная, мы узнали от матушки, отправив ей вестника с вопросом и получив ответ.

— Стефания Рукошина, — подошел ко мне Сэм. Он разбирал другую стопку. — Подданная Ровелина. Тридцать шесть лет. Причина смерти: черная лихорадка. — Он оторвал взгляд от слегка пожелтевшей от времени бумаги, посмотрел на меня: — Это еще ничего не значит, — произнес он твердо. — Ни одной девочки, которая бы имела подходящие приметы, мы не нашли.

С этим я была вынуждена согласиться. Все, кто значился, как безымянные, были подробно описаны, чтобы облегчить поиск родственникам, если такие вдруг обнаружатся.

— Мы еще не закончили, — бросив взгляд на оставшуюся не просмотренной стопку заключений о смерти, заметила я, вновь возвращаясь к прерванному занятию. — Что-то от Энгина нет известий, — судорожно вздохнула, ловя себя на том, что мне просто хочется закрыть глаза и оказаться где-нибудь…

— Будут — узнаем, — коротко бросил Сэм, забрав себе большую часть отчетов.