– Кладите прямо сюда! – велел Шариков. – На ковер.

Женщину бережно опустили на застилающий пол гостиной шикарный турецкий ковер, глаз она так и не открыла.

– Виолетта! Что с тобой? – кинулся к жене банкир. – Где Виталик?

При этом его ничуть не смущало, что жена находится без сознания. Но, видимо, банкир хорошо знал свою супругу, потому что не прошло и минуты, после того как женщину уложили параллельно ее матери, как она открыла глаза и вполне внятно произнесла:

– Виталик в больнице! Чтоб тебе провалиться с твоими сюрпризами! Мальчик разбился, возможно, он уже умер!

– А-а-а! – раздался дикий вопль с дивана, где лежала бабка. – Мой внучек! Маленьки-и-и-ий!

– Мой сын! – вновь закрыла глаза мадам. – Мне плохо! Умираю!

– Сердце! – схватился почему-то за желудок сам Шариков. – Где мой сын? В больнице? О! Как же мне плохо! Доктора! Врача!

Медики и охранники совсем растерялись, не зная, к кому из умирающих бросаться в первую очередь. Но подруги наблюдали за Шариковым, и его поведение показало им, что поводов для волнения нет ни малейших. Скорей всего, такие спектакли его женщины устраивали и прежде. А сегодня, воодушевленные большим наплывом публики, просто стараются изо всех сил.

Шариков немного поумирал, а потом отошел в сторону и принялся кому-то сосредоточенно звонить.

– Да тут я уже! – услышали подруги со стороны двери знакомый голос главы их поселка – отставного генерала, прозванного за длинные усы и сухощавую наружность Тараканом. – Не звони ты мне, Шариков, постоянно. Тут я уже.

Лицо у Таракана было сосредоточенное и мрачное. Такое лицо у него бывало лишь в случаях, когда поселку грозили крупные неприятности, и их требовалось, кровь из носа, предотвратить. Подруги и раньше помогали главе поселка в такого рода делах, заминая возможные скандалы и проводя частные расследования тех преступлений, о которых Таракан предпочитал не распространяться среди посторонних.

Таракан оглядел присутствующих, почему-то задержался взглядом на девушках и кивнул им. При этом лицо у него ничуть не прояснилось, а даже наоборот, помрачнело еще больше. И подруги окончательно похолодели.

Значит, не обманули их предчувствия. Вляпались они все-таки в историю. Вон и Таракан уже сделал на них ставку в предстоящем расследовании случившегося с бедным Виталей. А ведь они этого так боялись и так не хотели!

– Что с моим сыном?

– Спокойно, голубчик, спокойно, – недовольно произнес Таракан, утираясь вытащенным из кармана платочком. – Мальчик жив, а сейчас это самое главное. Я лично убедился, что его госпитализировали в клинику.

– Он жив?

– Жив, но разбился, конечно, сильно.

– О, боже! Что с ним?

– Когда мы его нашли, мальчик был без сознания, – уклончиво ответил Таракан.

– А этот человек… тот, кто все это натворил, он был рядом с ним? Вы его задержали? Выяснили, что произошло?

– Мы над этим работаем.

– Работаете? Но вы тут… и один. А где же владелец шара?

– Владелец шара скрылся с места происшествия. А возможно, что тоже стал жертвой несчастного случая. Вероятно, он выпал из корзины еще прежде мальчика, когда шар еще находился на большой высоте. Тогда он точно разбился. В поисках его тела – живого или мертвого – мои люди сейчас прочесывают все окрестности.

И присев на придвинутый ему стул, в последнее время ноги стали подводить отставного генерала все чаще, Таракан поведал ошарашенному банкиру то, что произошло сегодня утром в поселке по его – Шарикова – вине.