— Разрешите?

— Не вертись, — сквозь зубы говорит Бондарь.

Виктор залпом выпивает кофе. Вынимает сверток, кладет на столик. Глаза «маэстро» загораются, но осторожность берет верх.

— Не здесь.

— Берите, больше не могу… — Виктор придвигает сверток к Бондарю, хватается за второй стакан.

Бондарь прикрывает сверток локтем. Некоторое время стоит, с виду ничего не делая, но когда поднимает локоть, то под ним пусто.

— Выходи. Догоню.

В дверях появляется Томин. И тотчас четыре посетителя, не обращавшие на Бондаря с Виктором внимания, крепко берут их под руки.

Подойдя, Томин смотрит на обмякшего, онемевшего Виктора и беззвучно шевелит губами, но слова русские народные, легко прочитываются и таят в себе свирепую угрозу. Виктор зажмуривается.

— В машину! — командует Томин.

Виктора выводят.

Томин обращается к парочке, увлеченной разговором в углу:

— Небольшое одолжение, молодые люди. Проводится задержание преступника. Попрошу вас быть понятыми.

Парочка машинально повинуется.

— Следите внимательно.

Один из сотрудников, держащих Бондаря, показывает:

— В левом верхнем.

Томин сдвигает пустые стаканы, достает из внутреннего кармана у Бондаря сверток, разворачивает. Открывается тяжелый вороненный «ТТ».

Будут еще опознания, очные ставки и допросы, допросы… Но история, в сущности, окончена.

Для Гвоздика, Наташи с Лехой и Сэма кончилось детство. Для Нины Зориной — жизнь. Для Пал Палыча тоже что-то кончилось, едва успев начаться. Много ли он знал Ниночку, а чувство такое, будто потерял кого-то из близких.

Друзья собрались у Знаменского. По инерции обсуждают подробности, пытаясь переиначить прошлое — хоть на словах.

— Если б обойма была вставлена, она могла успеть…

— Вряд ли, Зинаида. По словам ребят, этот подонок умел ходить бесшумно. Видно, застал врасплох. Следов борьбы нет, только ножевая рана. Сантиметром бы выше или ниже…

Знаменский давно стоит, отвернувшись к оконной раме.

— Павел, — тихо просит Кибрит, — не страдай в одиночку.

Тот не оборачивается. Спустя минуту говорит:

— Не хотела она там работать. Я уговорил. Сидела здесь, хлопала доверчивыми глазами, а я пел соловьем…

Звонок телефона. Второй, третий. Пал Палыч нехотя берет трубку. Слышит радостный голос:

— Гражданин следователь, то есть, товарищ следователь, это я, Губенко. Вы меня допрашивали, у меня еще телевизор сломался, а жена ультиматум… Вспомнил я, товарищ следователь! Малый, который в переулке стоял, он на фабрику к нам ходит. Страховые взносы принимает! Сегодня вдруг раз! — и вспомнил. Алло, товарищ следователь, вы меня слышите?..

— Да… вас я слышу, — Знаменский кладет трубку на стол, из нее продолжает звучать голос Губенко.

Что бы ему вспомнить на день раньше!