— Больно что-то трудный, Сеня.

— Переживем! Хлопни на счастье.

Гвоздарева шлепает Сеньку пониже спины, и он убегает.

Лихо насвистывая, он идет по двору. Сворачивает в подъезд дома, где живут Терентьевы.

Терентьевы — отец, мать и дети, Леша с Наташей, еще только садятся завтракать на кухне. Три звонка в дверь заставляют мать недовольно поджать губы:

— Кто это в такую рань?

— Сенька Гвоздик, наверно. — Леша идет отпереть.

— Странная манера — являться в дом, когда люди едва сели за стол.

— Почему! На Западе есть даже обычай приглашать к завтраку, — парирует Наташа.

— Но мы, кажется, не на Западе? — замечает отец с видом лихо сострившего человека.

— Это — во-первых, — подхватывает мать. — А во-вторых, не помню, чтобы я его приглашала.

— Он, между прочим, не к тебе, — бросает Леша, вернувшийся в кухню на последних ее словах. Он наливает две чашки чаю, сгребает со стола какую-то снедь и уходит.

— Вот так. И ничего не скажи. Рта невозможно раскрыть — сразу обиды! Растишь их, воспитываешь… — она свернула на привычную тему.

— Ну, завела, — скучливо тянет Наташа. — Подумаешь, событие — Гвоздик пришел!

— Ваш Сеня Гвоздарев — отпетый хулиган!

— Да кто его отпевал?

— Наташа, — присоединяется отец, — вы обязаны считаться с мнением мамы. Она пытается уберечь вас от дурных влияний.

— Курам на смех! Какое Гвоздик может оказать влияние?

— А такое, что этот дворничихин сын…

— Ну-ну-ну, — прерывает жену Терентьев, — подобные выражения… это не аргумент.

— Я, разумеется, лишена сословных предрассудков, но согласись, что его мать… Мужа бросила, вокруг хоровод мужчин… просто страшно представить, чего ребенок нагляделся и как это подействовало на его психику!

— Кисонька, может быть, не следует при Наташе… И, по-моему, Гвоздарева производит приятное впечатление.

— Ах и на тебя она производит приятное впечатление?!

— Ну что ты, я же не в том смысле!..

В дверях появляется Леша.

— Нельзя потише? Там все слышно.

Он затворяет дверь. Неловкая пауза.

— Но… в конце концов, я у себя дома… Имею я право говорить то, что думаю? И вообще — воспитанный человек не слышит чужих разговоров.

— Ты спутала, мамочка, это глухие не слышат.

— Наташа, не дерзи, — отцу очень не хочется ссоры.

— Имею я право говорить то, что думаю?

— Нет, не имеешь. Не доросла.

Наташа встает, забирает чашку и недоеденный бутерброд.

— И эта туда же! — кипятится мать. — И снова до вечера на улицу? Почему хоть в субботу не побыть немного дома! Вам созданы все условия для культурного отдыха!

— Ой, мамочки! Холодильник, телефон, ванна, газ, магнитофон — голова кругом от развлечений!

Отец укоризненно цокает языком.

— А что на улице?

— То, что рассказывали на лекции в ЖЭКе, — отвечает за Наташу мать. — Очень жаль, что вас не было. Приводились убийственные факты!

Наташа прыскает и уходит. Слышно, как ребята включают музыку.

— Ну что за дети, Гриша! Даже аппетит пропал. Разве я посмела бы хамить матери! Бывало, если делаешь что-нибудь не то, так ведь тайком, с оглядкой.