— Семь с полтиной. Без ковров и люстры. А я еще садовый участок взял. Избушку леплю. Чтобы воздухом дышать, без всяких излишеств. Знаешь, почем за все дерут? Да я еле концы с концами свожу! Недавно приличную музыку в комиссионке нашел, девки одолели. Так, честное слово, бегал по людям, четыре тысячи занимал до получки!

— Как же ты жил, когда в школе работал? — насмешливо спрашивает Чугунникова.

Васькин отвечает не сразу, с каким-то тягостным удивлением и грустью.

— Знаешь, лучше… Сам не пойму… Вроде ничего и не нужно было…

Его прерывает переговорник:

— Антонина Михайловна, вы распорядились, чтобы я не давала вам пропускать бассейн.

— Спасибо, Зоенька. Где-то в бухгалтерии Знаменский. Предупредите, что через тридцать минут уеду… Вот что, Володя! — обращается она решительно к Васькину. — Зарвался ты! Всякий страх потерял. На тот факт, что ты в присутствии товарища из органов позволил себе быть в нетрезвом виде, я как руководитель обязана отреагировать. Завтра будет приказ. Сниму тебя с Доски почета.

Васькин искренне пугается:

— Да что ты, Антонина Михайловна?! Да за что же?!.. То тринадцатую зарплату срезала, а теперь уж совсем…

— Нужна тебе тринадцатая! У тебя и четырнадцатая, и двадцатая в кармане.

— Да ведь не рублем единым жив человек! Ты же меня на позор…

Секретарша докладывает:

— К вам Знаменский.

— Проси.

Входит Знаменский и Васькин поднимается, расстроенный и злой.

— Можете идти, товарищ Васькин, — начальственно произносит Чугунникова. — Надеюсь, вы сделаете надлежащие выводы из нашего разговора.

Знаменский провожает его любопытным взглядом.

— Садитесь, Пал Палыч.

— Никак не добьюсь толку в бухгалтерии, Антонина Михайловна. Вместо детальной расшифровки, о которой мы договаривались, мне выдали до того общую бумажку… Практически она ничего не отражает.

— То, что вы хотите получить, Пал Палыч, требует людей более высокой квалификации, чем мои девочки. Уже на уровне ревизора КРУ Министерства финансов.

— Простите, требует желания и честности!

— Запишем в коммюнике нашей встречи, что стороны обменялись мнениями по данному вопросу, — заявляет Чугунникова. И сразу меняет тон на юмористически-кокетливый: — В ваших глазах я угадываю вопрос: что за фрукт такой — Чугунникова? Почему ничего не боится? Или притворяется Чугунникова?

— Притворяетесь. Но немножко.

— О, совсем капельку, Пал Палыч! Я действительно не боюсь. Ведь на базе нет кочна капусты, луковицы нет, за которую я лично отвечаю. Вся материальная ответственность — на кладовщиках. Это их картошка, их апельсины, их виноград, у меня — телефон и вот, — поднимает авторучку. — Все.

— Может быть, базе вообще не нужен директор?

— Нет, ну какую-то пользу я приношу, — смеется Чугунникова. — Вот пробила оборудование для длительного хранения — это мое дело. А следить, чтобы при разгрузке лишний ящик не разбили… — пожимает плечами. — У вас что-нибудь еще? А то я собираюсь…

— Да, еще. Почему в середине месяца Васькин принял партию черешни? Четвертый же цех специализированно овощной.

— Вероятно, склады были забиты, Пал Палыч. Приняли, где нашлось место. А в какой связи?..

— Меня заинтересовало крупное списание в те же дни.

— И сколько списали?

— Почти шесть тонн. Грубо говоря, две машины черешни.