Тут плаксики, надумав что-то новое, приносят и складывают к ногам отца ведерки и лопатки.

— Пап, мы на горку!

— Валяйте.

— Неотразимая пара! — говорит Марат. — Люблю ребенков, а своих нет.

— Отчего? — без особого интереса спрашивает Барсуков.

— Не женат. То есть был, но… жестокая это проблема… А почему они не в детском саду?

— То и дело простужаются. Отведу завтра.

— Простуда — бич городских детей. Единственное радикальное средство — несколько сезонов подряд на юге.

— У всех свои рецепты.

— Нет-нет!.. Простите, как вас зовут?

— Алексей. Леша.

— Марат.

Он протягивает руку, и Барсуков отвечает тем же.

— Поверьте, Леша, юг — это спасение. Меня самого только тем на ноги и поставили. Во младенчестве был довольно хилым существом. Не похоже?

— Да, теперь не скажешь.

— Сначала гланды, потом бронхи, потом легочные явления.

Марат напал на безошибочную тему: Барсуков обеспокоился, затосковал.

— Я готов ради них в лепешку, — говорит он. — Но несколько сезонов…

— Леша, если упустите сейчас, то на всю жизнь угнетенное дыхание, серьезный спорт недоступен. А ведь растут будущие мужчины!

— Несколько сезонов на юге я не осилю. Организационно, материально, всяко, — хмуро говорит Барсуков.

— Вы считаете мое поведение навязчивым?

— Да нет, ни к чему не обязывающий разговор.

— Не совсем так, Леша. Я действительно могу вам помочь!

Подкидин беззаботно идет по улице, и все вокруг вызывает его доброжелательный интерес. Повернув за угол, он сталкивается с Томиным. Порой случается, что наткнувшиеся друг на друга пешеходы не могут сразу разойтись, вместе делая шаг то в одну сторону, то в другую. Внешне и Томин с Подкидиным без толку топчутся у края тротуара, но к этому добавляется короткий тихий диалог:

— Подкидин?

— И что?

— Уголовный розыск. Вы нам нужны. Садитесь в машину!

Машина без опознавательных милицейских знаков уже притормозила около них, и задняя дверца приглашающе распахнута.

И еще один человек, оказавшийся за спиной у отшатнувшегося Подкидина, говорит ему в затылок:

— Спокойно, Подкидин, без глупостей.

Обмякший, посеревший, садится он в машину. Человек, стоявший сзади, садится рядом с ним, Томин впереди. Машина отъезжает, не привлекая ничьего внимания.

В кабинете Знаменского — Подкидин, Томин, у двери — помощник инспектора и понятые.

— Подпишите протокол задержания.

— Ничего не подписываю! — Подкидина трясет как в лихорадке.

Томин вносит соответствующую пометку в протокол, отпуская понятых, засвидетельствовавших отказ.

— Сейчас придет хозяин кабинета, следователь по особо важным делам. Он задаст вопросы, которые его интересуют.

— По особо важным?! Да за мной никаких дел, не то что важных! Вот встану и уйду! Стрелять, что ли, будете? — Он и впрямь встает и делает движение к выходу.

Страж у двери преграждает ему путь.

— Плохо начинаете, Подкидин, — предупреждает Томин. — Себе во вред. Вы ведь задержаны как подозреваемый.

— По-до-зре-ва-емый! В чем же, хотел бы я знать! — Подкидин возвращается и стоит лицом к лицу с Томиным.

— Я сказал: кража. Подробней объяснит следователь.

— Понятно… Нашли меченого… Эти штуки и фокусы я знаю! Я вам не помощник на себя дело шить! Все! Рта не открою, слова не скажу! — Он опускается на место, вынимает пачку «Беломора», щелкает зажигалкой.