— Вот разиня, стул опрокинула! — услыхал он вблизи себя шепот. — Спите, спите, хороший мой! — Ее руки заботливо поправили одеяло.

В дверь постучали. Послышались тяжелые шаги Градова.

— А, вы здесь? — сказал он Корневой.

— Тс‑тс! — остановила она майора.

— Я должен поздравить вас, товарищ Корнева, — полушепотом произнес он, садясь на стул. — Нам повезло с этим пакетиком. Молодец вы, право!

— Ну что вы! Я высыпала из пакетика порошок и выяснила, что это вератрин — средство, раздражающее кожу. По привычке стала рассматривать пакетик. Бумага была в клетку, с одной стороны ясно выступали вдоль края несколько зубчиков. Значит, листок вырван из блокнота. Я развернула пакетик и на его обратной стороне увидела бледные лиловые знаки. Я поняла: это отпечатались строки, написанные чернилами на соседней странице. Тогда я произвела над отпечатками кое‑какие операции и получила неполный, но все‑таки понятный текст. Это расписка в получении денег с клуба «Спорт».

— Да, — сказал Градов. — Написав ее, человек захлопнул блокнот, и не совсем просохшие чернила оставили след. Словом, теперь нам остается только узнать, кому были предназначены деньги.

Лейтенант решил, что сейчас самое время проснуться. Он открыл глаза и зевнул. Градов и Корнева вместе подошли к нему, спросили, как он себя чувствует. Молодой человек ответил, что отлично, но было бы еще лучше, если бы он не доверился жениху Людмилы Иркутовой.

Корнева, взглянув на свои часики, ушла.

Градов сел поближе к Мозарину и с упреком сказал:

— От вас, лейтенант, я такой оплошности не ожидал. Если б вы поехали в Томилино с водителем мотоцикла, все вышло бы по‑другому. Наконец, если уж поехал один, будь все время начеку! Не зевай!

— Да я сначала принял этого жениха за порядочного человека. Он так распинался в своей любви к Иркутовой…

— Неужели, лейтенант, вы и змею причислите к семейству куропаток только потому, что она кладет яйца? Этот негодяй хорошо рассчитал, что вас, молодежь, можно поймать на «романтику».

— Да, я здорово зевнул!

— В нашей профессии такой зевок может стоить жизни!

— Костьми лягу, товарищ майор, а найду этого жениха!

— Их уже ищут — и Людмилу и ее жениха…

В комнату вплыла Холмская и стала журить Градова:

— Раненому нужен покой, нельзя его тревожить…

Майор знал, что Холмская любит поговорить и конца не будет ее упрекам! Он быстро перебил ее:

— Не помните, Олимпиада Леонидовна, в каком рассказе фигурирует анонимное письмо, текст которого составлен из букв, вырезанных из газеты и наклеенных на бумагу?

— Ах, Виктор Владимирович! — воскликнула Холмская. — Вы начинаете забывать певца вашей специальности Артура Конан‑Дойла. Такое письмо получил сэр Генри Баскервилль, когда остановился в Нортумберлендском отеле.

— Да! Да! Благодарю вас, — сказал майор и обратился к Мозарину. — Ну вот. Я все думал об этой записке. Теперь мы знаем, откуда автор позаимствовал способ воспроизведения своего «приказа» за номером шестьсот семьдесят два. Эта записка несомненно детская.

— Ага! — обрадовалась Холмская. — Шерлок Холмс помогает и вам, Виктор Владимирович!

— Я признаю, Олимпиада Леонидовна, что Конан‑Дойл для читателей своей эпохи написал интересную книгу о Шерлоке Холмсе.