— У водителя нет ключа от ящика для наличности? — поинтересовался Мейсон.

Она покачала головой.

— И поверьте, это очень сложный замок. Его невозможно открыть без ключа.

— Мне кажется, что у принимающего пакет в филиале было столько же возможностей сделать подмену, что и у вашего отца. Печати, естественно, уже были взломаны к тому времени, как он увидел содержимое, и…

— Но они были целы, когда он получал пакет. Более того, это еще не все.

— Что еще?

— А вот теперь я добралась до самой сложной части, — сказала она.

— Я так и думал, — заметил Мейсон. — Продолжайте.

— Несколько украденных купюр нашли у моего отца.

— А откуда узнали, что они именно из украденных?

— Случайно. Незадолго до пропажи денег одного из клиентов банка начали шантажировать. Он сообщил в полицию. С него потребовали пять тысяч долларов, естественно, наличными. Полиция попросила, чтобы в банке составили список предъявляемых купюр. С шантажистом, очевидно, что‑то случилось, или он узнал, что к делу подключилась полиция, и не пришел забирать деньги. Тот, кого шантажировали, держал деньги у себя дома в течении недели, а затем, не желая оставлять у себя такое количество наличности, отнес обратно в банк. Получилось так, что эти пять тысяч вложили в пакет, отправлявшийся в Санта‑Ану. Кассир пересчитал деньги и передал бухгалтеру, готовившему пакет. Таким образом, эти пять тысяч долларов, список номеров которых остался в банке, оказался среди пропавших денег. Об этом не знал никто, кроме кассира и бухгалтера. После кражи кассир отправился в полицию, а полиция не стала об этом распространяться. Полицейские посадили своих людей во все банки. Они говорили, что произошло похищение человека и был уплачен выкуп. Официальных сообщений прессе не делалось. Полицейские проверяли каждую двадцатидолларовую бумажку, приносимую в банк. Это, конечно, колоссальная работа, потому что сам список оставался лишь у одного лица из ФБР, а сидевшие в банке просто переписывали номера. Одну из разыскиваемых купюр принесли со станции техобслуживания. Полиция отправилась туда, чтобы выяснить, как она там оказалась. Механик заявил, что эту купюру ему дал мой отец за замену камеры шины. У купюры был оторван уголок и механик ее запомнил.

— И что произошло потом? — спросил Мейсон.

— Полиция отправилась к отцу. Он, конечно, не отрекался, что менял камеру. Полиция сообщила ему, что это одна из украденных купюр. Отец ответил, что, насколько он помнит, это одна из купюр, которые вот уже неделю лежат у него в бумажнике. Он достал бумажник и показал полицейским. Они обнаружили в нем еще две из учтенных купюр. Это решило судьбу отца.

Мейсон прищурился и посмотрел ей прямо в глаза.

— Случай довольно очевидный, — сделал вывод адвокат.

— Именно к такому выводу пришли присяжные.

— Вы все равно продолжаете верить в невиновность отца?

— Я знаю, что он невиновен.

— Что еще вы хотите мне рассказать? — спросил адвокат.

— Естественно, все считают, что у него где‑то зарыты деньги. Они затеяли очень хитрую игру. Они признали его виновным по разным пунктам, за что он получил соответствующие сроки. А теперь все те, кто ведает условно‑досрочным освобождением, улыбаются отцу и говорят: «Послушайте, мистер Дюваль, если вы хотите облегчить свою участь, вы можете сказать властям, где спрятали украденное. Они найдут и вы будете условно‑досрочно освобождены. Вам даже могут смягчить наказание — сократить срок до того, что вы уже отсидели, но насладиться этими деньгами вам все равно не удастся. Если вы не признаетесь нам, где они, то вам придется остаться в тюрьме до самой старости, и тогда вы уже не сможете воспользоваться украденным».