– Толя, я не воровка!

– А мне по барабану. Начальник охраны сказал, что ты сперла из шкафа блузку Цаплиной. Какую то красную, с бежевым воротником. Даже, мол, на себя не постеснялась натянуть, чтобы легче вынести из дома.

Я не верила своим ушам.

– Это моя блузка! Красная. С бежевым воротничком.

– Да мне по барабану. Вы, бабы, в шмотках своих сами не разберетесь.

– Толя, это моя блузка!

– Да что ты, как тетерев! Говорю тебе, мне плевать. Я только этому гаду такого не прощу! Уволить меня за такую фигню! Да если б я хоть трахнулся с тобой, а то ведь не было ничего.

– Кому – «этому»? – машинально переспросила я.

– Кому кому… Зайчикову!

– А кто это? И при чем тут он? Тебя же начальник охраны уволил.

– Начальник охраны стукнул Зайчикову. Из за тебя, конечно. Ты ему с первой минуты не понравилась. Он ведь все кадровые вопросы с обслугой сам решает: с водителями, с горничными. Проверки всякие устраивает, подноготную изучает. Квартира то – начрева! А Цаплиной все это не нравится. Она и своевольничает. И тебя взяла без всякой проверки. Ну а начальнику нашему это не нравится. Даже без этой блузки он нашел бы повод, чтобы тебя уволить.

А тут еще я под руку подвернулся. Ну, Зайчиков!… Вот ты у меня где! – сжал кулак Амбал.

– Да кто он такой? – прикидывалась я.

– Депутатик паршивый. Я его давно знаю, еще охранником в его фирме «Хата плюс» был. И о некоторых его темных делишках знаю немало. Это так, значит, он мне отплатил за службу, за «жучков»…

Амбалу показалось, что он сболтнул что то лишнее, и он заткнулся. Но я стала приставать:

– Каких еще жучков?

– А это у него новый бизнес сейчас такой, – на ходу сочинял Толян. – Китайской едой торгует, вот мы эти импортные продукты и называем «жучками паучками». – Он аж вспотел, выкручиваясь. По всему было видно, что мыслительная деятельность давалась ему с большим трудом.

Я понимала, что истинная причина увольнения Толяна как раз и заключалась в «жучке». Вернее в том, что от «жучка» ничего не осталось. Но не стала делиться с ним своими соображениями.

– А ты не переживай, – продолжал он. – Цаплина вернется, может, еще и простит тебя, возьмет обратно. Она не любит, когда начальник охраны ей перечит. Она баба своевольная… Да и блузок этих у нее, что грязи…

– Это моя блузка, – чуть не заплакала я.

– Да мне по барабану…

***

В Агентстве я сразу зашла к Каширину и назвала пять фамилий бывших жильцов полпредовской квартиры. Родька знал о моем спецзадании и не стал задавать лишних вопросов, сразу углубился в компьютер. А я побрела в свой отдел. Многие коллеги, собираясь в буфет, любят заглядывать к нам, в архивно аналитический. И сейчас здесь толпилось изрядное количество людей.

– Валя, ты не представляешь, что у нас тут творится! – вцепилась в меня Агеева. – Нонка с утра загнала Спозаранника в кладовку и не выпускала полдня.

– Вроде он сам от нее там прятался, – поправила Соболина.

– Какая разница? – отмахнулась Агеева. – Все равно – ужас!

– Я думаю, это послеродовая горячка, – авторитетно заявила Завгородняя.

– Не, такое может быть только в течение первой недели после родов, – вспомнила я «синдром пятого дня» из курса акушерства, который Сашка чуть не завалила в своем институте. – Там в первую неделю какие то гормональные и даже психические изменения у рожениц происходят.

– А у некоторых эти изменения длятся по полгода, – не сдавалась Светка.