— Ну, светлый, то есть блондин, молодой, то есть тогда был молодой, но и сейчас, в общем-то, еще не старый.

Ромка не думал, что Александра Прокофьевна сразу вспомнит кого-нибудь похожего на Алексея. Он лишь надеялся на то, что она припомнит дачников, которые отдыхали в соседнем доме пять лет назад, и тогда в руках окажется какая-нибудь ниточка. Но тетка Шура, не сводя с Ромки острых глаз, сурово спросила:

— А звать-то его как, брата твоего?

— Его-то? — Чтобы потом не путаться, Ромка и имя решил не выдумывать. — Алексеем его зовут. Алешей.

— А… Алексей, значит? — Александра Прокофьевна закачала головой. — Похоже. Что на "А" — это точно. Может, и он. А если он, то куда твой брат делся? Почему всего ничего пожил и съехал, ни с кем не попрощавшись?

— Лешка-то? Ннн…не знаю. — Юный сыщик сдвинул брови, мучительно соображая, как ответить на столь неожиданный вопрос. Но тетка Шура дожидаться не стала, а продолжала:

— Нехорошо он поступил, не предупредил, ждать его или нет. А Римма Ивановна волновалась. Сумку-то он свою увез, а одежу оставил, и письма с фотографиями.

— А сумка была большая, черная, вот такая, да? — Ромка показал руками, каким был найденный под землей баул.

— Вроде такая. Помню, что тяжелая, нес сюда, надрывался. А как обратно с ней уезжал, никто не

видел.

— Я ему скажу, чтобы он извинился перед Риммой Ивановной… — начал Ромка, но Александра Прокофьевна, не слушая его, вскочила и, одернув свой желтый халат, заспешила к калитке. Там, наклонив велосипед и опершись одной ногой о землю, ее дожидалась девушка-почтальон. Лешка, сама не зная зачем, последовала за теткой Шурой,

— Вам письмо, — звонким голосом сказала девушка.

Александра Прокофьевна оглядела конверт со всех сторон, вскрыла и разочарованно вздохнула:

— Думала, снова от внука, а это на собрание ветеранов приглашают. Но все равно спасибо тебе, Аллочка.

— Не за что.

И девушка унеслась прочь, пахнув на Лешку приятным, очень знакомым запахом. Ну да, недавно такие духи подарили их маме на день рождения. Духи были дорогими, простому почтальону не по карману.

А Ромка, чувствуя, что они приближаются к разгадке, нетерпеливо задергал тетку Шуру за халат.

— Вы дайте мне телефон Риммы Ивановны, а я его Алексею передам, пусть он сам ей объяснит, что с ним тогда случилось, и извинится за внезапный отъезд.

— Телефон-то? А вот номера-то ее я не помню, — посетовала тетка. — Задевалась куда-то бумажка с телефоном, два года, чай, прошло. Но я тебе подскажу, с кем она близко зналась. С библиотекарем нашим бывшим, Владимиром Владимировичем его зовут, у них интересы общие были. Если только он что помнит, а то постарел и, говорят, совсем плохой стал.

Найти бывшего библиотекаря оказалось несложно. Ребята толкнули обитую потертым дерматином дверь выкрашенного белой краской деревенского домика с небольшими окошками и покрытой шифером крышей с широкой печной трубой, попали в узенькие сенцы и потянули за ручку следующую дверь.

— Есть тут кто? — крикнул Ромка. Никто не отозвался.

Друзья миновали небольшую кухню и оказались в маленькой комнатке с огромным книжным шкафом. На кровати, застеленной простым серым одеялом, сидел маленький седенький старичок и смотрел в окно. И хотя они шли, громко топая и переговариваясь между собой, он не повернул к ним головы,

— Здравствуйте, Владимир Владимирович, — с почтением произнес Ромка.