— А что, по общему мнению, англичане всегда ее перевирают? — с любопытством спросил Алан.

— Ну да, в тех историях, которые ходят о них в Канаде и Штатах. Только в этом нет ничего обидного. Знаете, вроде как вместо «Возлюби отца и мать свою, и продлятся дни твои» они говорят: «Возлюби дни свои, и продлятся отец и мать твоя». Да постойте же! Я ведь и слова не сказал, что это смешно. Я только…

— Ничего, ничего, — успокоил Алан. — Я, собственно, хотел только спросить, не тот ли вы мистер Сван, который нанял машину до замка Шайра?

Странное, недоверчивое выражение промелькнуло на загорелом лице Свана в мелких морщинах вокруг глаз и рта. Он, казалось, принял оборонительную стойку.

— Да, это я. А что?

— Мы тоже туда направляемся и подумали, не согласитесь ли вы ехать вместе. Меня зовут Кемпбелл, доктор Кемпбелл. Эта девушка — моя кузина мисс Кетрин Кемпбелл.

Сван поклонился ей, выражение его лица изменилось: теперь оно светилось доброжелательностью.

— Естественно! Это будет честью для меня, — проговорил он сердечно. Светло-серые глаза его быстро бегали по сторонам. — Вы члены семьи?

— Дальние родственники. А вы?

Настороженное выражение появилось вновь.

— Ну, раз вы знаете мое имя и что я в родстве с Мак-Пуфферами или Мак-Квинами, вряд ли я могу назвать себя членом семьи, верно? Но скажите, — он понизил голос, — вы могли бы мне что-нибудь рассказать о мисс или миссис Элспет Кемпбелл?

Алан только покачал головой, но Кетрин пришла ему на помощь.

— Тетя Элспет, — объяснила она, — собственно, не настоящая тетя, и она не Кемпбелл, хотя все ее так зовут. Никто не знает толком, кто она и откуда взялась. В один прекрасный день, лет сорок назад, она появилась в доме и с тех пор стала чем-то вроде домоправительницы Шайра. Сейчас ей, наверняка, лет девяносто, и говорят, что она настоящий деспот. Я с ней никогда еще не встречалась.

— Ага, — сказал Сван, но ничего больше не добавил. Продавщица протянула ему пакет с галстуками, и Сван расплатился.

— Пожалуй, пора идти, — поспешил он, — если не хотим опоздать. Он весьма галантно распрощался с продавщицей и распахнул перед Кемпбеллами дверь.

— Дорога довольно длинная, и мне хотелось бы попасть туда до темноты: я остановлюсь не в замке, а здесь тоже, наверно, затемнение. Надо же, наконец, как следует выспаться, прошлой ночью в поезде я не сомкнул глаз.

— Не можете спать в поезде?

— Не в том дело. В соседнем купе ехала супружеская пара, и они всю ночь отчаянно бранились из-за какой-то кливлендской шлюхи.

Кетрин и Алан обменялись быстрыми виноватыми взглядами, но, к счастью, Сван был слишком поглощен своими огорчениями.

— Мне приходилось жить в Огайо, я хорошо знаю те места и прислушивался внимательно, но так ничего и не понял. Речь шла о каком-то типе по имени Рассел и еще о другом, которого звали Чарльз, но я так и не разобрался, крутила эта кливлендская баба шашни с Расселом, Чарльзом или, может, мужем моей соседки. Они так орали, что трудно было понять. Я постучал в стенку, но и потом, когда они погасили свет…

— Доктор Кемпбелл! — предупреждающе бросила Кетрин, но было уже поздно.

— Прошу прощения, — сказал Алан, — но это были мы.

— Вы? — изумился Сван.