– И это правильно! Настоящий мужчина сам решает, как ему лучше действовать, – Света подняла очередной стаканчик с шампанским над головой. – За тебя, Зурабушка! А интервью с милицейскими начальниками поручи мне – я этих стражей закона так раскручу, что они от удовольствия визжать будут!

Вах! Предложение Светы было настолько очевидно беспроигрышным, что я подпрыгнул на стуле. Ну конечно! Только Света сможет узнать правду. Только ей, нашей очаровательной ветренице, суровые парни из ГУВД ответят даже на те вопросы, на которые сами себе стараются не отвечать. Но готовить эту встречу надо крайне серьезно. Если прогорим – гвоздя не найдешь на пепелище!

Когда, спев напоследок под гитару Макса «Извозчик, отвези меня домой, я, как ветерок, сегодня вольный!..», ребята наконец разошлись по домам, в агентстве остались Спозаранник, Завгородняя и я. Остаться их попросил я, вызвав неудовольствие одного лишь Глеба, рвущегося к жене и детям. Света к моей просьбе отнеслась с большим пониманием, хотя думала при этом, кажется, о своем, о женском…

Я рассказал об идее срочного интервью какого нибудь крупного начальника из ГУВД и, что называется, «попал в клещи».

– Какие проблемы? – Света закинула ногу на ногу, и ее колени оказались почти вровень с моей переносицей. – Завтра же нарисуем,

– Ни в коем случае! – разволновался Спозаранник. – Если «Кантата» – их детище, разнесут по кочкам.

– Ну прямо таки разнесут! В худшем случае кислород перекроют на время, – я нарочито бравировал. – Что нам, впервой?

– Когда прекращается обмен кислорода в крови, это приводит к атрофии мозга и последующему дебилизму, – Глеб посмотрел на меня как на потенциального дебила. – Тебе это надо?

– Надо! – я стукнул кулаком по столу. – Очень надо, понимаешь?!

Спозаранник долго молчал, глядя куда то в пространство. Потом, буркнув: «А а, шут с вами!» – залез в сейф и вынул оттуда два диктофона: наш штатный «SONY» и еще один, размером чуть больше спичечного коробка, с кнопкой микрофоном на длинном тонком проводе.

– Значит, так: приходишь, предлагаешь интервью под диктофон и демонстративно ставишь «SONY» на стол, – начал Глеб инструктировать Завгороднюю. – Скорей всего, диктофонную запись тебе запретят. А этот «малыш» уже работает (Глеб постучал пальцем по диктофону малютке). Одна особенность: диктофон и микрофон должны быть в едином элементе одежды. Понимаешь?

У меня челюсть отвисла от таких шпионских штучек. Света тоже хлопала глазами: «Не понимаю».

– Поясняю. Если диктофон во внутреннем кармане плаща, в рукаве того же плаща находится микрофон, – с умным видом объяснял Глеб. – Если диктофон в пиджаке – микрофон в рукаве пиджака. Чтобы не получилось так: тебе предложили снять плащ, а микрофонный шнур тянется из пиджака в рукав плаща. Ясно?

– А если диктофон в трусиках, куда мне микрофон засунуть, Глеб Егорович? – спросила Света голосом прилежной ученицы, и я пулей вылетел из кабинета. Нехорошо смеяться в лицо начальнику, «повернутому» на спецуровских прибамбасах.

Половину следующего дня я ждат Свету, умчавшуюся на интервью, и ничего не мог делать.

– Ладно тебе психовать, – заметил мою нервозность Шах. – Можно подумать, мы ее к Горбатому на «малину» отправили. Ведь не съедят ее там, в самом то деле?!

Света появилась лишь на исходе дня с букетом гвоздик в одной руке и бутылкой шампанского в другой.

– «Позови меня с собой, я приду сквозь дни и ночи…» – пропела она. – Мальчики, знаете самое интересное? Они там все мнят себя ментами с «Улицы разбитых фонарей».