— Ничего. Я был связан по рукам и ногам, я за него два раза ручался, дал письменную гарантию… Идиот!

— Ясно. Продолжайте.

— Адель вчера приехала сюда с мистером Раймондом. Они всегда дружили. Пока они были здесь, прикатил Джек. Он не сразу их увидел… А заметив, почему‑то спрятал длинную лопату, которую перед этим, как видел Гарлей, вынимал из машины…

Потом они уехали, Гарлей и Адель, а Джек остался. На шоссе они встретили мчавшуюся сюда Милисент, она с ними недолго поговорила и понеслась дальше. Только спросила: в домике ли Джек… Адели это не понравилось. Она отвезла Гарлея в отель, а сама вернулась.

— За Милисент?

— Да. Она боялась.

— Нашла ее?

— Да. Здесь — внизу, на шоссе.

— Что она там делала?

— Валялась в истерическом припадке.

— Где был в это время ее муж?

— Никто не знает. В домике она не была… Не хотела, чтобы он услышал, как она подъезжает. Пошла пешком, но не дошла, нервы не выдержали. Все это она рассказала Адели. И еще сказала, что выбросила револьвер, который был у нее в сумочке, за парапет шоссе.

— Зачем?

— Она больше себе не доверяла.

— Боялась, что убьет? Или его, или себя?

— Не уточнял.

— А Адель не постаралась узнать?

— Не думаю. Я не спрашивал. По‑моему, когда женщина не доверяет себе, она сама не знает, на что способна.

— Револьвер ее собственный?

— Я сам ей его дал. Она вечно оставалась одна, ее муж — эта шлюха в мужском образе — гонялся по ночам за каждой юбкой.

— Ол‑райт. Итак, она выбросила оружие… Что было дальше?

— Адель взяла с нее слово вернуться в Конвейл и остаться у нее.

— Так и вышло?

— Нет.

— Что же случилось?

— Мы не знаем. Они ехали — каждая в своей машине, но в городе, в потоке машин, Адель ее потеряла. Было темно, слепили фары…

— Она не знает адреса?

— Просто не приехала, и все. Больше ее никто не видел.

— Кому Адель все это рассказала?

— Только мне. Мы хотим…

Мейсон прервал его:

— Сейчас к нам присоединится Джеймсон… Кто‑нибудь знает, что Милисент исчезла?

— Пока никто.

— Когда это может всплыть?

— Некоторое время мы протянем. Адель скажет знакомым, что приютила Милисент, потрясенную трагедией, у себя, ее нельзя беспокоить.

— Хуже придумать вы не могли?

— То есть?

— Самое нелепое, когда любители берутся подтасовывать факты. Ничего хорошего из вашего засекречивания не получится. Спорить нам некогда, сюда идут. Отведите помощника шерифа в сторону и заявите ему об исчезновении вашей дочери.

— Как?! — У Елейна сперло дыхание. — Но это как раз то, что я хотел поручить вам… Как замять эту историю?

— Такое дело не замять. Нет ничего опаснее в данном случае что‑то скрывать, поверьте мне. Вас уличат, начнете выкручиваться, а тогда все белое покажется черным.

— Я думаю о Милисент.

— Нет, простите, теперь я о ней думаю, а ваше дело — слушать меня. Посвятите в исчезновение дочери Джеймсона под строжайшим секретом, чтобы ни одной душе…

— Ну что ж, раз вы так советуете.

— Только так. Где Адель?

— Дома.

— Она знает, что вы обратились ко мне?

— Да.

— Прелестно. Где тут ближайший телефон?

— Вверх по дороге, в небольшом поселке, мили три.