– Заходите, заходите, инспектор! Дорогой Олаф, вы, конечно, приглашаете господина инспектора?

    – Да, – сказал Олаф, не отрываясь от карт. – С радостью. – И объявил пики.

    Я извинился и закрыл дверь. Куда же запропастился этот хохотун? И не видно его и, что самое удивительное, не слышно. А впрочем, что мне он? Погоняю шары в одиночку. В сущности, никакой разницы нет. Даже еще приятнее. Я направился к бильярдной и по дороге испытал небольшой шок. По чердачной лестнице, придерживая двумя пальцами подол длинного роскошного платья, спускалась госпожа Мозес.

    – И вы тоже загорали? – ляпнул я, потерявшись.

    – Загорала? Я? Что за странная мысль. – она пересекла площадку и приблизилась ко мне. – Какие странные предположения вы высказываете, инспектор!

    – Не называйте меня, пожалуйста, инспектором, – попросил я. – Мне до такой степени надоело это слышать на службе… а теперь еще от вас…

    – Я о-бо-жаю полицию, – произнесла госпожа Мозес, закатывая прекрасные глаза. – Эти герои, эти смельчаки… Вы ведь смельчак, не правда ли?

    Как-то само собой получилось, что я предложил ей руку и повел ее в бильярдную. Рука у нее была белая, твердая и удивительно холодная.

    – Сударыня, – сказал я. – Да вы совсем замерзли…

    – Нисколько, инспектор, – ответила она и тут же спохватилась. – Простите, но как же мне вас называть теперь?

    – Может быть, Петер? – предложил я.

    – Это было бы прелестно. У меня был друг Петер, барон фон Готтескнехт. Вы не знакомы?.. Однако тогда вам придется звать меня Ольгой. А если услышит Мозес?

    – Переживет, – пробормотал я. Я искоса глядел на ее чудные плечи, на царственную шею, на гордый профиль, и меня бросало то в жар, то в холод. Ну, глупа, лихорадочно неслось у меня в голове, ну и что же? И пусть. Мало ли кто глуп!

    Мы прошли через столовую и оказались в бильярдной. В бильярдной был Симонэ. Почему-то он лежал на полу в неглубокой, но широкой нише. Лицо у него было красное, волосы взлохмачены.

    – Симон! – воскликнула госпожа Мозес и прижала ладони к щекам. – Что с вами?

    В ответ Симонэ заклекотал и, упираясь руками и ногами в края ниши, полез к потолку.

    – Боже мой, да вы убьетесь! – закричала госпожа Мозес.

    – В самом деле, Симонэ, – сказал я с досадой. – Бросьте эти дурацкие штучки, вы сломаете себе